минуту прибежал возмущенный дед Пичка.
– Кто ж так делает?! Он что – один?! Куркуль! Вот пойду сейчас и…
К этому времени у нас уже имелось по чирку, и я сказал:
– Может, он совсем пустой. Не обеднеем. Пускай.
Приятель потоптался и махнул рукой.
– Шут с ним. Не обеднеем.
…Уже в темноте еще раз промелькнули четыре-пять кряковых, мы выпалили, но – мимо. А Витька за это время успел расстрелять десятка полтора патронов, и мы видели, как три-четыре раза он подбирал добычу…
На следующий день почти спозаранку дед примчался полный негодования и жажды деятельности.
– Витька – совесть потерял! – Нужно образумлять!
– Что такое, почему?!
– А потому! Он вчера пять штук еще на Длинном отстрелял! Мужики его оттуда турнули, говорят, норму взял – иди домой! Или в сторонке посиди, на природу порадуйся. А он взял и к нам пристроился. И у нас еще четыре взял! Где совесть?!
Я промолчал. Нехорошо, конечно, поступил Карась.
– Ты как хочешь, а отпускать это дело нельзя, – заявил приятель. – Ежели каждый начнет выкобениваться, что получится?
И умчался.
После обеда привел Толю и Колю. Уселся посреди комнаты на стул, величественно кивнул:
– Рассказывайте.
– А чего рассказывать, – пожал плечами Коля. Мы согласные.
– Ничего не понимаю. С чем согласные?
– Ну, это самое… Карася пошугать. Чтоб не стрелял больше.
– Как?!
Дед Пичка не вытерпел и стал объяснять сам…
Вечером, как только Витька отправился на охоту, почти следом за ним устремились мы с приятелем, Толя и Коля, Степан Васильевич – мастер с завода и Паша – этот нигде не отставал.
Витька подъехал к Длинному – там уже торчал Валерка Козодой с двумя охотниками, – и поспешил занять место получше. Мы тоже подъехали к Длинному, но, выдвинувшись вперед, образовали широкий заслон на пути торопящихся на кормежку утиных косяков.
Первыми появились чирки. Шли они высоко и даже немного стороной, но дед Пичка показал пример: Бум! Бум! – чирки взвились еще выше.
Потом кряковые…
Через десять минут стало ясно, почему вчера на Длинном стояла канонада: утиные косяки шли один за другим. Мы не успевали отбиваться. Трах! Бах! Бам! Та-та-та…
Только на разливе молчали.
Мы не успевали перезаряжать.
Бум! Бух! Ду-ду-ду…
Мы не успевали прицелиться. Впрочем, можно было и не целиться: мы палили холостыми… Когда лет кончился, те, вернувшиеся с разлива, чуть не учинили драку. Но нас было больше. Дед Пичка уговаривал разъяренного Витьку:
– Сам посуди, милок: каждый охотник имеет полные права становиться там, где душа повелевает. Вчера ты встрял у нас на пролете? Встрял. Мы тебе указали чего-нибудь? Нет, не указали. Потому как уже взяли по чирку и тебе решили помочь. А ты и здесь хапнул, и…
– Ну и что? Кто вам не давал?!
– Как кто? А совесть?
На