за что? Старый партиец…
– Вот я и говорю! – перебил его Ленин. – Застарелая коммунистическая сволочь! За что Белобородова, спрашиваете, милейший Яков Михайлович? А сами не догадываетесь? Тогда поясняю специально для вас: за то, что не контролирует подведомственную ему территорию, порученную ему советской властью! За то, что позволил самоуправство и нанёс таким образом колоссальный ущерб социалистическому Отечеству в такой архитрудный момент, когда нас с вами в любую минуту могут повесить на воротах Спасской башни!
Свердлов молчал.
– Да вы слушаете меня, товарищ председатель ВЦИК, или ворон за окном считаете?! – внезапно вскипел Ленин.
– Нет, – бессильно возразил Свердлов. – Не считаю.
– Всех пересчитали? – желчно поинтересовался председатель совнаркома.
– Наверное…
– Это хорошо! – неожиданно подобрел Ленин. – Значит, у вас появилось время для выполнения своих непосредственных обязанностей. Поздравляю.
– Благодарю вас, Владимир Ильич.
– Вот что, Яков Михайлович, дорогой мой товарищ по партии и по другим несчастьям! Понимаю, дерьмо убирать за кем-либо никому не хочется. Там, в двухстах верстах от Тобольска, дислоцирован корпус красной армии, командир – Берзин. Немедленно найдите его, свяжитесь, и пусть сию же минуту скачет в Тобольск и посмотрит, что там на самом деле произошло. Если Романовы убиты, пусть расследует и арестует виновных. Если живы, в чём я почему-то стал сомневаться, пусть немедленно телеграфирует лично мне. Или, если не пробьётся на линии, мне – через вас!
– Да, Владимир Ильич, – Свердлов с трудом выталкивал из себя каждое слово.
– Всё! – сказал Ленин. – Жду! С комприветом!
Перед глазами Свердлова поплыли разноцветные круги, он зашатался, словно пьяный. С трудом открыл свою жестянку с лекарством, прожевал, не запивая, сразу три таблетки. «Чёртовы швейцарцы! – подумал он. – Тоже мне – чудо придумали! Самим надо сначала жрать, а уж потом трубить на все мир…»
Он сидел в полуобморочном оцепенении, боясь пошевелиться, чтоб не разбудить кашель.
Через полчаса ему стало лучше.
Свердлов сдержал слово, данное Шиффу: так и не представил на утверждение декрет «О самой угнетённой нации», хотя слух о почти уже готовом документе пошёл по России и перекинулся за границу. Но вместо него появился другой, сильно облегчённый – «О борьбе с антисемитизмом и еврейскими погромами». Ни о каких специальных льготах для советских евреев в этом документе речи нет. Однако он давал репрессивному аппарату советской власти большие карательные возможности, вплоть до расстрела, не только за организацию погромов, но и за одобрение их, пусть только на словах и по глупости.
Сталин, ставший во главе страны и партии, не раз подчёркивал резко отрицательное отношение Советской власти к антисемитизму. «В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм