сарацин Багдадского халифата к Византийской империи и христианству особенно ко времени знаменитого Гарун-аль-Рашида (786–808), переходя и на время византийских императоров Амморейской династии, третьим и последним представителем которой был Михаил III[41], современник Константина. Гарун-аль-Рашид, известный своими сношениями с Карлом Великим, был в сношениях и с византийским императором Никифором, который посылал к нему послом Михаила епископа синнадского. Покровительствуя наукам, он желал иметь на службе образованных христиан, но нередко принуждал их к исламу и казнил твердых в вере. Преемник его Аль-Мамун (813–833) приглашал к себе из Царьграда известного нам Льва Философа (будущего учителя Константина), которого однако, не отпустил император Феофил. Сперва довольно благосклонный к христианам, он потом преследовал их по возбуждению мусульманских фанатиков. Известные при Аль-Мамуне споры их о том, сотворен или не сотворен алкоран, показывают и их охоту к религиозным спорам и высокое мнение о своем коране. Преемник его Муттасал Белла (833–842) завоевал родину императорской династии Амморию во Фригии, избил жителей и солдат, а пленных офицеров и генералов в числе 42 увел в Багдад, по другим известиям в Касамару на Евфрате, где заключил их в тюрьмы, подсылал к ним ученых мусульман для совращения в ислам. Но все они оставались тверды в вере, семь лет томились в тюрьме и были замучены 6 марта 845 г., при его преемнике Гарун аль-Ватеке (842–847). Легче стало христианам при следующем калифе Джафар-аль-Муттаваккиле (847–861). Он был в сношениях с императором Михаилом, которые вел именно Фотий, в качестве государственного секретаря. Христиане при этом калифе появились на важнейших должностях в государстве… Но это раздражало мусульман, и фанатики ислама грозили калифу гневом Божиим. Калиф принужден был уступить. Христианам запрещено занимать общественные должности, совершать (общественные) священные обряды, показывать кресты и т. п., взималась двойная подать с их домов, на которых, для большего отличия, ставились изображения богов. В пору этого-то возбуждения мусульманского фанатизма прислано из калифата посольство в Царьград с вызовом на прение о вере…И снарядили Константина к сарацинам, приставив спутником к нему Георгия асикрита, т. е. чиновника от государственного секретаря. Житие не напрасно отмечает, что философу в эту пору было двадцать четыре года. Выбор двадцатичетырехлетнего философа на столь важную и опасную миссию показывает, какое уже высокое понятие имели о нем в царском совете. Далее, житие, по византийскому обычаю, представляет говорящим и действующим на совете царя. Конечно, он здесь был, говорил. Но этот император был еще только двенадцатилетним, и, следовательно, именем его действовали другие. Если этими другими могли быть императрица мать Феодора, Феоктист, Варда, то несомненно был и Фотий, как государственный секретарь, ведавший дипломатическими сношениями. Он-то, конечно, напутствовал его советами и дал ему спутника из своего секретариата»
