сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.
Открой мне благородный след
Того возвышенного Галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Полемический пафос резок. Для целей и задач оды «воспеть Свободу миру» и «на тронах поразить порок» привычная манера не пригодна. Отсюда бескомпромиссные ряды: «Цитеры слабая царица», «венок», «изнеженная лира» – и «Свободы гордая певица», «возвышенный Галл», «гимны смелые».
«Вольность» – не единственное произведение, где объявлена подобная антитеза. Отречением начинается известное послание «К Чаадаеву»:
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман…
Послание к Чаадаеву – очень личные стихи Пушкина. Отказ от обмана «любви, надежды, тихой славы» – это (объявленное) расставание Пушкина с кругом забот поэта-эпикурейца, поклонника «легкой поэзии», мотивам которой заплачена щедрая дань в лицейских стихах. В первой строке послания исчислены предметы поэзии, от которых и провозглашается отказ.
Итак, пушкинская муза в стихах данного периода предстает в двух ликах: муза-«прелестница» и муза – «Свободы гордая певица». Если разобраться, это, как следует из первоисточника, сестры, но каждая с настолько своенравным характером, что по-житейски им было бы трудно уживаться в одной семье. Конфликты между ними реальны, мы их и наблюдаем в пушкинских стихах. Удивительнее другое: широта пушкинской поэзии, ее стремление заглянуть во все уголки бытия включают не только центробежные силы – значительнее их силы центростремительные. Разброс картин и мнений представлен в пушкинской поэзии, но даже крайности взаимодействуют, стремление к синтезу преобладает.
Вольнолюбивая муза старательно пытается отмежеваться от легкомысленной сестры: это получается, но в отдельных ситуациях. Процесс имеет свои законы: попытки обособлений слабее корневых связей. Так что сестры, как в жизни, могут ссориться; в конечном счете важнее их кровное родство.
«Вольность», «К Чаадаеву», «Деревня» совершенно недвусмысленно воплотили тенденцию к обособлению певицы Свободы. Но гони в дверь – влетит в окно! Послание «К Чаадаеву», начинающееся отрешением от «легких» устремлений, включает сравнение, явно навеянное музой-прелестницей:
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Сравнение должно было бы восприниматься странным, неестественным, но волшебник Пушкин демонстрирует чудо: контрасты уравниваются, силы синтеза удерживают в единстве чрезвычайно разнородные детали. Образ жизни, который ведет Пушкин, явно противостоит аскетичной, спартанской модели поведения, которую культивируют декабристы. В конечном счете Пушкин оказывается проницательнее