Антантой. Действительно, было почти абсурдно думать, что немецкий народ испытывает нужду в чем бы то ни было. Открытка, которую послал домой с фронта один еврейский солдат, воплотила именно это послание с помощью юмора. Под заголовком «Английский голод!» на открытке была изображена группа солдат цветущего вида, позирующих рядом с двумя большими скелетами животных. И если брать во внимание пухлого человека с ножами мясника, немецкая армия точно не испытывала нехватки продовольствия. Однако у семьи солдата, получившей открытку, вероятно, было меньше поводов для смеха. Перебои с продовольствием, рост цен и ежедневная давка в очередях перед магазинами стали частью жизни в тылу. Война становилась всеобщей, и географическая удаленность от полей сражений мало что значила.
Военная экономика
Германия оказалась так же плохо подготовлена в области экономического планирования, как и в обеспечении жизненно важных поставок продовольствия. Когда Германия только вступила в войну, ее экономика была совершенно беззащитна перед испытаниями, которые ждали впереди. Три месяца спустя многие предприятия, казалось, все еще не могли переключиться с образа мыслей мирного времени. Рекламные объявления, рассыпанные по последним страницам основных еврейских газет, должны были казаться населению, очутившемуся в пекле мировой войны, весьма неуместными. Франкфуртская фирма «Ed. Nold & Sohn» продавала фортепиано и рояли, а «Schuh-Haus Louis Spier» пыталась «соблазнить» читателей дамскими полуботинками на высоком каблуке22. Даже на такой ранней стадии развития конфликта было очевидно, что немецкая армия гораздо сильнее нуждается в ружьях, снарядах и зимних сапогах, чем остальное население в фортепиано или роскошных туфлях. Наблюдателям было очевидно, что экономической мобилизации Германии предстоит пройти еще долгий путь. Если Германия собиралась выиграть войну, экономику необходимо было перестроить, перенеся внимание с внутреннего рынка мирных времен на нужды армии.
Морская блокада со стороны Антанты заставила еще скорее мобилизовать экономику Германии. Существующих запасов меди, шерсти, резины, джута и жести без заморских поставок не хватило бы даже не год23. К счастью для военной Германии, еще один немецкий еврей – на сей раз Вальтер Ратенау – был готов сделать для экономики то, что Баллин сделал для поставок продовольствия. Сам промышленник, Ратенау как никто другой сознавал зависимость Германии от импорта сырья. Но он опасался – и, как оказалось, справедливо, – что армия довольно равнодушно отнесется к столь серьезным проблемам. Эти опасения побудили его добиться встреч с высокопоставленными чиновниками Военного министерства, включая Эриха фон Фалькенхайна, возглавлявшего его на тот момент. В дискуссиях с Фалькенхайном, которые продлились почти все утро, Ратенау не терпящим возражений тоном изложил проблемы с поставками, стоящие перед Германией, и свои предложения по их решению24.
Судя по всему, Ратенау был убедителен,