ее нехватка, стала постоянной проблемой для гражданского населения Германии. Всего через несколько месяцев сражений покупатели в берлинских пекарнях обнаружили пустые полки, а в начале 1915 года правительство ввело первые карточки на хлеб в столице12. Тем временем Алиса Саломон, выдающийся социальный реформатор немецко-еврейского происхождения, вычислила, что доступность белка уже упала примерно на 33 %13. Перебои с продовольствием неизбежно повлекли за собой рост цен на базовые продукты, хотя правительство и пыталось установить потолок цен для основных товаров. И все же последствия инфляции и перебоев были крайне неоднородны. Для рабочего класса обед из «Schmalzbrot» (хлеба со смальцем) с картошкой быстро начал считаться чем-то вроде пиршества. Но в то время как одна часть общества рылась в мусоре в поисках объедков, богатейших граждан Германии ситуация совершенно не затронула. Так, Теодор Вольф, регулярно записывавший в дневнике свои гастрономические пристрастия, отметил «очень обширное» меню в «Дресселе», одном из роскошнейших ресторанов Берлина: «икра, омлет с трюфелями, палтус, мороженое»14.
В конечном итоге, ответственность за проблемы Германии с поставками продовольствия лежала на правительстве (полностью состоящем из мужчин) – ведь оно было избрано, чтобы защищать своих граждан и заботиться о них. Но работа по решению этих проблем почти полностью оказалась в руках женского населения страны. Проще говоря, ожидалось, что женщины должны исполнить свой патриотический долг и извлечь все возможное из доступной провизии. Генриетта Фюрт, член «SPD» и выдающаяся активистка феминистического движения, точно выразила это ощущение в своей «Поваренной книге войны»: «Так же, как мужчины в армии защищают благополучие родины, так и мы, женщины, хотим бережливой простотой способствовать победному исходу этой жестокой войны, чувствуя ответственность за все население»15.
Хотя Фюрт выпустила свою книгу скорее для общей, а не еврейской аудитории – пусть даже она сама была немецкой еврейкой и гордилась этим, – ее аргументация встретила благосклонный прием у основных еврейских организаций. В конце концов, ортодоксальные общины давно считали, что женщины лучше всего приспособлены для того, чтобы обеспечить в своей семье соблюдение ритуальных требований в еде. Но и либеральные евреи согласились с важной ролью женщин в домашнем хозяйстве. Например, Сидди Вронски, реформатор общества наподобие Фюрт, объясняла главной еврейской общине Берлина, что обязанность домохозяйки – «подавать на стол питательные и разнообразные блюда вопреки всем ограничениям»16.
Произносить патриотические речи о необходимости чем-то жертвовать было относительно просто за обеденным столом. В реальности убедить людей изменить привычки в питании оказалось гораздо сложнее. Так, попытки правительства экономить мясо ни к чему не привели. В 1915 году был введен ряд дней без мяса, когда нельзя было продавать мясные продукты. Но, как лаконично заметил Теодор Вольф, это привело