промышленным шпионом, я не мог, не имел улик против этого козла. Но я просто знал. Нюхом чуял.
– Какие есть варианты?
– Боюсь, лучший для вас вариант – содействовать нам.
Я согласно кивнул, а когда в кабинете появились мои верные юристы во главе с гордым соколом Витей, то решил прогуляться. До офиса «Константы». Слишком долго Уваров носил голову на плечах, пришла пора снять ее и прибить на стену в своем кабинете. Уваровы ведь меня при любой возможности величают живодером, почему бы и не соответствовать. В свои двадцать шесть я нажил столько оскорбительных кличек, что скоро и правда срастусь с ними.
Впрочем, званием «Егерь» я гордился.
Ненавидел же я морального урода Константина Уварова. И это не коммерческая ненависть, а личная, причем взаимная.
Две семьи, Уваровы и Езерские. Два «старожила» российского бизнеса. У нас был один корень, один создатель, еще при царской России. Когда компания расслоилась надвое, то появились «Константа» и «Дол». Две противоположности: одна – за натуральные кожу и меха, «жестокий» продукт, другая – за гуманность. Терки между компаниями длились уже столетие, и никто не уступал. И каждый считал, что компания должна быть единой, с единым курсом и единственно верной продукцией.
Уваровы считали, что Езерские их когда-то обворовали и на этом построили бизнес. Мы думали об Уваровых точно так же.
А суть в том, что компанию создала семейная пара, Константин Уваров и Екатерина Езерская. Но они, так и не обзаведясь общими детьми, поссорились, разъехались и поделили наследие. Екатерина основала «Дол», а Константин – «Константу». Взаимная неприязнь и конкуренция быстро переросли в ненависть, и с тех пор две компании стремились уничтожить друг друга, захватить и подчинить.
Оба предприятия были закрытыми акционерными обществами и управлялись Советом директоров, между членами которого и были поделены 100% акций. Перекупить долю нашей компании было невозможно: в Совет входили только члены семьи.
Конфликт с Уваровыми утих лет тридцать назад, и все бы утрамбовалось: рынка всем достаточно, тем более мирового. Но Сатана хотел по молодости объединить компании, женившись на моей матери, Екатерине Езерской. Та отказалась, и конфликт вошел в новую стадию бреда.
Я не помнил жизни без ненависти к Уваровым. Мой дед говорил об этом, и мать, и отец, и отчим. Последний так вообще считал Константина исчадием ада. Так оно и было, потому что Уваров не раз оскорблял мою мать прилюдно, а теперь явно вознамерился стереть «Дол» в порошок. Ну, это большой вопрос – кто кого.
Мать приносила меня в «Дол» в колыбельке, и я с детства знал, для чего создан: сохранить и приумножить семейный бизнес. Я занял кресло президента в двадцать три года, сразу после выпуска из французского университета. Тогда у матери начались проблемы со здоровьем. Отчим к бизнесу не имел пристрастия, потому его кандидатура даже не рассматривалась. Другие кандидаты сами отказались, узнав, что компания вошла в полосу кризиса. По сути, последние три года я один был в ответе за процветание семейного предприятия.