по всему графству распространились удивительные слухи: госпожа Клоринда Уайлдер оставила свои странные выходки и превратилась в приличную девицу, какой и следовало быть по рождению и воспитанию. Впервые об этом заговорили, когда в одно прекрасное утро она появилась в церкви в сопровождении свиты – мисс Уимпол и двух сестер, чьи невзрачные лица, неуклюжие фигуры и мешковатая одежда составляли резкий контраст с ее ослепительной прелестью.
Карета из Уайлдер-холла редко подъезжала к церковным вратам, лишь иногда к воскресной службе приезжала мисс Уимпол с двумя воспитанницами, и то если сэр Джеффри пребывал в хорошем расположении духа, а кучер был настолько любезен, чтобы оказать дамам эту услугу. Но чаще они добирались в церковь пешком. В жаркие дни они являлись туда с красными взмокшими лицами, а в слякоть – с заляпанными грязью мокрыми юбками.
Тем утром карета была запряжена ухоженными лошадьми, кучер нарядно одет, на запятках стоял лакей, который проворно спрыгнул на землю и бросился открывать дверь, как только экипаж остановился. Прихожане вокруг так и застыли с раскрытыми ртами. Среди бела дня случилось неслыханное и невиданное чудо.
Госпожа Клоринда, одетая по последней лондонской моде, в глазетовом платье с серебряными кружевами, выступила из кареты с видом королевы. Она вела себя с величественным хладнокровием прирожденной леди, которая с детства привыкла носить роскошные туалеты и благопристойно молиться в церкви с тех пор, как покинула младенческую колыбель.
Ее сестры и гувернантка явно робели, не зная, куда девать глаза от стыда, в то время как госпожа Клоринда величавой плавной походкой, с гордо поднятой головой направилась в церкви. Когда она взошла на крыльцо, какой-то молодой человек отступил и низко поклонился ей. Она скользнула по нему глазами и вернула поклон с таким снисходительным изяществом, что джентльмен был поражен. Местным жителям победнее он был незнаком, но все дворяне его знали – это был сэр Джон Оксон, который гостил в Элдершоу-парке у своего дядюшки, чьим наследником он являлся.
Только госпожа Клоринда знала, чего ей стоило сюда приехать, но после нескольких посещений церкви она начала появляться и в других местах. Ее видели на званых ужинах в лучших домах, замечали на балах и светских раутах. И куда бы она ни приехала, неизменно блистала, вызывая ревность замужних дам и горестную зависть девиц. «Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике». Со стороны отца и матери она происходила из уважаемых, знатных семейств, разыгрывала свою роль с умом и тактом, – поэтому с ней нельзя было не считаться. На первом охотничьем балу она воспламенила каждое мужское сердце в зале. Блеск ее глаз, совершенство фигуры, переливчатый смех и едкое остроумие были оружием, которое заставило всех женщин на нее ополчиться. Она была одна против всех, окруженная лишь ослепительным сиянием цветущей юности.
Сосчитать, сколько голов оборачивались на нее в тот вечер и сколько ссор вызвало ее появление, она бы не