численность которых только в иракском Мосуле, контролируемом ИГ, достигает 4 тысяч. И, наконец, в-пятых, это использование миграционного кризиса в Европе для отвлечения европейских сил и ресурсов от борьбы с ИГ[77].
Особенности взаимосвязи внутренней и внешней политики – один из важнейших факторов, определяющих параметры и эффективность “мягкой силы”. Их органическая сопряженность и взаимодополняемость находятся постоянно в фокусе внимания Ная. Он фиксирует внимание на том, что внутренняя или внешняя политика, если она лицемерна, высокомерна, безразлична к мнению других стран или людей либо базируется на узком подходе, учитывающем только национальные интересы, может подорвать “мягкую силу”: «В любой демократии “собака” внутренней политики часто слишком велика, чтобы ею управлял “хвост” внешней политики, но, когда мы игнорируем связи между “хвостом” и самой “собакой”, наше очевидное лицемерие слишком дорого обходится нашей “мягкой силе”»[78].
Не пройдет и десятилетия, как он вновь зафиксирует: “Великие державы стремятся использовать культуру и свою национальную идею для создания мягкой силы, чтобы улучшать свой имидж, однако не всегда бывает легко всё это продать, особенно когда слова и идеи не совпадают с внутренними реалиями”[79]. Эти констатации логично вписываются в его размышления о ключевых вопросах взаимосвязи внешней и внутренней политики с точки зрения достижения целей на мировой арене и внутренних сдерживающих факторов для мобилизации нужных ресурсов.
Най описывает положение дел в разных странах и сравнивает с нашей страной. По его оценке, в плане “мягкой силы”, несмотря на привлекательность российской культуры, присутствие России в мире незначительно.
Эффективность “мягкой силы” зависит от множества факторов. В некоторых исследованиях предпринимаются попытки систематизировать типы воздействия “мягкой силы” на окружающий мир и конкретизировать – по шкале приоритетов – условия, характер, потенциал и ареал ее применения:
– экономические (или иные) успехи страны возбуждают к себе интерес в обществах стран – объектов ее “мягкой силы”;
– в стране-объекте возникает потребность в изучении модели развития страны, в основе которой лежит ее культура;
– распространение получают различные элементы культуры страны-субъекта, формируется обширный информационный фон в ее отношении;
– происходит изменение восприятия имиджа страны-субъекта обществом страны-объекта (как правило, в сторону улучшения);
– складываются условия для максимизации “мягкой силы”
страны-субъекта.
Отсюда – вывод, проливающий свет на пределы эффективности “мягкой силы”: в конечном счете она может оказывать влияние на функционирование государства как института. Но это влияние опосредованно, поскольку его субъектом является