предлагавшиеся ему иностранные заказы на орудия».
Обратите внимание на хитрые формулировки послания Альфреда принцу. Он отказывался продавать пушку, «поскольку считал, что мог бы служить собственной стране». Чем больше это читаешь, тем меньше это о чем-нибудь говорит. Приняв это за обозначение жертвы, Вильгельм был втянут в сущую ложь. Альфред ни от чего не отказывался. На самом деле он обхаживал заказчиков на пушку по всей Европе. Действительно, рынок оставался вялым, но не потому, что Крупп бездействовал. После Парижской выставки он чуть не продал Наполеону III три сотни орудий весом по 12 фунтов. Сделка сорвалась из-за патриотических чувств, но не Альфреда, а императора, который считал себя обязанным поддержать новый оружейный завод семейства Шнайдеров в Ле-Крезо и таким образом дать первый толчок международной гонке вооружений, которая сыграла столь впечатляющую роль в последующие сто лет. Хотя Крупп потерпел там провал, выставка способствовала первой продаже. Хедив из Египта, восхитившись орудием, заказал двадцать шесть пушек. Они уже были отполированы, когда царь запросил одну 60-фунтовую пушку для береговой охраны. Если все пройдет хорошо, он был готов тратить деньги, как воду.
Крупп согласился, хотя он несколько устал от монархов. Прожить без них оружейник не может, однако их высокомерные замашки могли быть весьма обременительными. Например, герцог Брауншвейгский принял орудие в подарок от Круппа и даже не удосужился прислать благодарность; король Ганновера заказал пушку стоимостью в 1500 талеров, предложил за нее 1000 талеров – и ничего не заплатил. Как можно требовать уплаты долга от короля? Альфред решил намекнуть, что в обмен он тоже хотел бы получать подарки: породистых лошадей, «что-нибудь вещественное, от чего можно ежедневно получать удовольствие, и более солидное, чем маленькие крестики со звездочками, титулы и тому подобные жалкие безделушки». Бавария наградила его «Орденом за заслуги» Святого Михаила, Рыцарским крестом; Ганновер – Гвельфским орденом четвертой степени. Такие вещи он считал побрякушками, но это было все, что он получил от обоих монархов. Лошади оставались в королевских конюшнях, и в январе 1859 года он всерьез задумался о том, чтобы отправить на свалку все свои планы по производству вооружений. Он проинформировал Хаасса: «Я еще уделяю кое-какое внимание орудиям, но у меня есть желание отказаться от их производства». Оно не приносило денег; оно было хлопотным; не было перспектив «получить компенсацию в результате бестарных перевозок». Если не считать Египта, у него не было никаких крупных заказов. В конечном счете это казалось пустой работой. Ничего не вышло из «ожиданий, которые давали определенные круги, особенно во Франции». Самого Хаасса надували «пустыми словесными обещаниями, даже не письменными»; армия императора только что получила нарезные бронзовые орудия для восьмидесяти батарей; воодушевленный Шнайдер вложил капиталы в гигантский паровой молот. Альфред был склонен в будущем сосредоточить