в своих покоях, стали замечать, что брожение в военной среде усилилось. Прошел месяц, и они узнали, что Нобутада, сын и наследник Нобунаги, был назначен главнокомандующим отцовским войском и выступил в поход на княжество Синано в провинции Каи.
С середины второй луны воинские барабаны уже не смолкали в Киёсу, без устали возвещая об отбытии все новых и новых подразделений. Сборы каждый раз занимали не менее пяти дней, и на это время в замке воцарялись превеликое волнение и суматоха, но стоило воинам ступить за ворота, как вновь восстанавливалось спокойствие, будто угасал огонь в очаге.
Вскоре до замка долетели слухи о том, что клан Такэда разбит на голову, а Кацуёри Такэда и его сын казнены. Следом подоспела весть о победе Хидэёси Хасибы – он взял крепость Камуруяма в провинции Киби.
Новости о триумфальном шествии армии Нобунаги Оды по мятежным землям множились, а О-Ити все мрачнела, особенно это было заметно на фоне всеобщего ликования. Вспоминала ли она былые сражения, печалилась ли о падении замка Одани – кто знает, а Тятя с Охацу и внимания-то не обратили, в каком настроении пребывает мать. Они по-прежнему радовались жизни и столь беззаботно резвились, что однажды О-Ити не выдержала:
– Тятя, что за крики? А ты, Охацу, почему позволяешь себе так неприлично хихикать?
Смех у Тяти и правда был звонкий, оглушительный. Даже если она пыталась сдержаться, веселье все равно прорывалось наружу, извергалось шумным водопадом, а Охацу вторила ей, заливаясь серебряным колокольчиком. Самой тихой из трех сестер была, несомненно, Когоо, которая не смеялась никогда. Эта угрюмая, молчаливая девочка, с извечным удивлением взиравшая на забавы сестриц, единственная среди детей Асаи унаследовала заурядные черты отца, отмеченные хмурым недовольством. Ослепительная красота Тяти и Охацу конечно же затмевала неброскую внешность Когоо.
Однажды летним днем, на рассвете, О-Ити в ночном платье, словно обезумевшая, ворвалась в спальню дочерей и разбудила всех троих. Присев подле их футонов, она шепотом проговорила:
– Не удивляйтесь тому, что я сейчас скажу. Наш господин мертв!
Смысл этих слов дошел до Тяти не сразу.
– Он попал в засаду, устроенную Мицухидэ Акэти, и был принужден совершить самоубийство вчера вечером в Киото.
Теперь Тятя уже не сомневалась: ее дяди, Нобунаги Оды, больше нет. И все же она не понимала, почему мать так потрясена смертью старшего брата, который в общем-то никогда не вызывал у нее теплых чувств. Разумеется, Тятя и сама ощутила некоторое беспокойство – ведь неизвестно, что будет с ними со всеми теперь, когда их покровителя не стало, – однако девочка ни на миг не забывала о том, что этот человек был заклятым врагом Асаи, ведь он убил ее отца, уничтожил ее клан!
– Значит, господин Нобунага мертв? – Тятя не решилась добавить, что это воистину кара небесная, но демонстрировать скорбь она тоже не собиралась и не испытывала ни малейшего душевного трепета. Просто настал момент, которого она долго ждала. Ей подумалось, что Нобунагу, убийцу Асаи, только что постигла