стервец, – обрадовался Борейко.
– Малость подсыпали перцу. Запарил! Очевидно, мы ему попортили паропроводы, – ответил Жуковский. – Александр Александрович, может быть, полюбуетесь на наши успехи? – обратился он к вновь вынырнувшему на свет Божий Чижу.
– Четыре тысячи восемьсот! Четыре тысячи семьсот! – выкрикивал дистанцию сигнальщик.
– Прицел двести тридцать, целик тот же! – скомандовал Жуковский.
Орудийные дула опять поползли следом за японской эскадрой.
Неприятельские корабли опоясались огнями и лёгким, быстро тающим в воздухе зеленоватым дымком.
– Японец бьёт, ваше благородие, – доложил сигнальщик.
– Закройсь! – скомандовал Борейко.
Несколько крупных снарядов одновременно обрушилось на батарею. Они рвались спереди, сзади и с боков. Едкий удушливый дым окутал батарею. Все поспешили укрыться, и только Жуковский по-прежнему стоял на бруствере, да внизу Борейко, чертыхаясь, подбирал падавшие около него ещё горячие осколки и внимательно разглядывал их.
Сменившись с караула, Заяц улёгся спать в казарме и не захотел из неё выходить, когда японцы начали обстреливать Электрический Утёс. Но когда совсем близко разорвался снаряд и посыпались осколки стекла, Заяц мгновенно выскочил на двор. Как раз в этот момент над его головой с рёвом пронёсся снаряд и гулко разорвался в тылу. Заяц от страха присел было на землю, а затем, оглянувшись вокруг, стремительно побежал на батарею.
Подгоняемый всё новыми разрывами, он, пригнув голову, с разбега бросился в первый попавшийся каземат. При входе в него стоял, пугливо озираясь, Чиж, и Заяц угодил головой прямо ему в живот. Удар был так силён, что слабонервный и перепуганный штабс-капитан потерял сознание и повалился на пол.
Заяц, сбив с ног офицера, так испугался, что тотчас выскочил обратно из каземата. При этом он налетел на Борейко. Но огромного поручика не так-то легко было сбить с ног. Он схватил Зайца за шиворот, сильно тряхнул и свирепо проговорил:
– Ты обалдел, что ли, Заяц? Куда тебя чёрт несёт? Марш в крайний каземат, будешь при перевязочном пункте, – и в назидание так огрел его по шее, что Заяц едва удержался на ногах.
Разделавшись с Зайцем, Борейко пошёл проведать Чижа и нашёл его лежащим на полу. Около хлопотали два солдата, приводя его в чувство.
– Что случилось? – удивлённо спросил поручик.
– Так что Заяц, вашбродие, как шальной, влетел в каземат да ударил головой в живот их благородие. Они и чувства лишились, – сообщили ему солдаты.
– Позвать фельдшера, пусть приведёт штабс-капитана в чувство, – распорядился Борейко и пошёл к Жуковскому.
– Чиж в обморок упал, – весело доложил он командиру. – Дурак Заяц налетел на него, а тот с перепугу и сомлел, как рыхлая баба.
– Послали туда фельдшера? Ладно. Давайте продолжать стрельбу, – коротко бросил в ответ капитан.
Японцы перенесли огонь на эскадру, и батарея немедленно ожила.
Как только обстрел Утёса прекратился, по дороге к нему с Золотой горы показался