дней назад. Они сидели в дальнем углу нашего временного жилища и шептались о нас – о моих братьях, сёстрах и обо мне.
Они думали, что мы спим.
Но мы не спали.
Когда дело касается укладывания детей спать, необъяснимо, но родители оказываются мастерами самообмана.
– Если придёт беда… – сказала мама и тут же стихла.
– Когда придёт беда, – поправил её папа.
– Когда придёт беда, – продолжила она, – я буду очень переживать за них. Но больше всего я боюсь за Бикс.
Я услышала своё имя и вздрогнула, но продолжала лежать с закрытыми глазами и дышать медленно и ровно. Никто лучше меня не умел притворяться спящим.
– Почему за Бикс, дорогая? – поинтересовался папа.
– Потому что она совсем крошка. – Голос мамы задрожал. – Я видела сон, очень страшный. За нами пришли. Мне снилось, что она умерла первая.
– Умерла первая, – повторил отец и замолчал.
Я помню, как лежала и не шевелилась, затаив дыхание. Всё ждала, когда же они снова заговорят.
– Я тоже видел сон, – тяжело вздохнув, наконец снова сказал он. – И он был ещё хуже. – Голос его дрогнул. – Будто бы она осталась последним даирном на земле.
– О нет! – воскликнула мама, и было слышно, как она заплакала. – Об этом невозможно даже думать. Последняя из рода…
Мой брат Рифис, который спал в куче подо всеми, слегка пнул меня ногой.
– Не переживай, Бикс, – решил подбодрить меня он. – Они не будут тратить свои стрелы на такую дохлячку, как ты. Кожа да кости, есть нечего.
– Они убивают нас не ради того, чтобы съесть, – прошептала моя старшая сестра. Она была среди нас самая умная – может, потому что была мастером по подслушиванию. – Нас убивают из-за меха. Так говорит Дэлинтор.
Мы много раз об этом слышали, но разве это что-то меняло?
– Эй, вы что там, не спите? – крикнула нам мама.
Само собой, мы промолчали. Вскоре родители затихли, и мы тоже угомонились.
– Бикси? – спустя несколько часов прошептал мой брат Джекс. Ему, похоже, тоже не спалось.
– Что? – тихо ответила я.
– Не переживай. Я тебя защищу.
Джекс, ласковый и очень простой, был на год старше меня, с глазами разных цветов: лиловым и зелёным. Я любила его больше всех остальных, а он любил меня.
– А я – тебя, – ответила я ему.
Скажи я это кому-то другому в семье, меня бы высмеяли, но только не Джекс.
Он взял мою руку в свою.
Когда я проснулась через несколько часов, он всё так же держал её.
13
Пещера
Мы остановились. Проводник сказал лошади всего одно слово на непонятном мне языке – и животное послушно встало.
В воздухе пахло мхом и сырым камнем, а ветер, словно дряхлый старик, протяжно стонал, будто пытался глубоко вздохнуть.
Проводник снова обратился к животному, теперь уже на общем языке:
– Стой тут, Валлино.
Лошадь поняла хозяина, грациозно опустила голову и стала нюхать и щипать траву, кое-где пробивающуюся из-под камней.
Я попыталась развязать руки,