когда они приедут, и что сказать, когда они будут уезжать. И все. И записал на календаре «Гуд-морнинг» и «Гуд-бай». А потом скептически покачал головой и сказал, что длинно, он не успеет выучить. Иностранный язык все-таки. Ну и стал зубрить, аж вспотел. Говорит, а ну, а ну, скажи мне еще раз, значит, вот они прихооодят, а я такой: «Гуд-бааай!!!»
– Ну нет же! – Это я, уже нервничать начиная, мол, может, обойдетесь словами приветствия на родном языке, Василь Василич, ну зачем вам.
Не-не, он отвечает, я предвыборную гонку выиграл, знаешь, сколько я тогда учил для выступлений перед народом, ого! Так что, я сейчас два слова не выучу, что ли… Так, давай чаю выпьем и по-новой будем учить.
Мы пили чай, потом кофе, потом опять чай. Тогда-то я и поняла, что есть люди, у которых напрочь отсутствует способность к изучению иностранных языков. Но не надо забывать, что я выросла в семье педагогов. Тем не менее к вечеру мы оба устали так, как будто весь день копали.
– А ну, а ну, давай сначала! – не унимался Тригор. – Так, давай, будто уже завтра, так.
Мне в его деловой игре была отведена роль инвесторов.
– Ну, заходи! – командовал Тригор.
Я деликатно входила в дверь, послушно выслушивая его режиссерские подсказки: смелей давай входи! Плечи разверни! Гордо давай!
– И улыбайся зубами, ты ж инвестор! – руководил Тригор. – Ну давай, говори свои слова!
Я ему:
– Хау дую ду, мистер Тригор!
И он:
– И тут я навстречу так иду и «гуд-бааай!!!».
– Да не «гуд-бай», – визжала я (ох, как же трудна эта учительская работа), – а «гуд-морнинг»!
– Слушай, – уже совсем стемнело, и Тригор расстроился, – че-то они похожи так, эти слова, может, они и не заметят, что я перепутал? Я сам, например, разницы вообще не вижу. Шо «гудбай», что «гуд» этот самый «морнинг»?
И признавая свое педагогическое бессилие, я поднялась и молча направилась к двери. Ну, чтоб не дать ему по башке.
– Слышь, ты это… – вслед виновато кинул Тригор. – Я еще дома потренируюсь, ты не думай, я завтра как скажу, ого-го…
Утром я встретила инвесторов у отеля, и мы поехали к Василь Василичу. Британцы восхищались погодой, зелеными селами, нарядными дворами, которые мы проезжали. Наконец наш автомобиль завернул в гостеприимно распахнутые ворота агрофирмы «Луч».
Во дворе толпились сотрудники. Секретарша, которая вчера таскала нам чашки с чаем и кофе, быстренько заскочила в здание, и на порог важно вышел Тригор, лихорадочно запихивая в карман пиджака знакомый изрядно замусоленный листочек из настольного календаря.
– Хелло! – поздоровался каждый из инвесторов – их было четверо.
Тригор вылупил глаза и, растерянно бросив нехороший взгляд на меня, мол, а этого слова мы ведь вчера не учили, и пожимая каждому из них руку, натянуто улыбаясь, громко и четко произнес:
– Гуд-бай! Гуд-бай! Гуд-бай!
Прежде чем завести нас в свой кабинет для переговоров, Тригор посмотрел на меня через плечо и хвастливо хмыкнул, ну че, а думала, я не справлюсь.