никто до него. Но при этом всегда добавлялось, что это не подходит славянам[51] и не может принести добра такой по природе своей сельскохозяйственной стране, как наша, и что Витте, возможно, и разбирался в иностранных делах, но плохо знал собственный народ.
Я все это слушала, и мое любопытство возрастало до тех пор, пока однажды не познакомилась с его женой, о которой тоже много сплетничали. Она считалась дамой с неясным прошлым, но мне показалось, что оно считается таковым только потому, что многие неуравновешенные люди рассказывают о ней какие-то невероятные истории. Она держалась с достоинством, эта женщина лет сорока пяти, обладавшая мрачной красотой, благородными манерами, умным выражением лица и светящейся улыбкой. Ее одежда, простая по фасону, безукоризненно сидела на ее все еще красивой фигуре. На ней было мало украшений и драгоценностей, но те, что она носила, внушали восхищение. Держалась она с гордостью, никогда первой не заводила разговор, однако отвечала достаточно тепло, чтобы казаться благодарной, и речь ее была интеллигентной и культурной. Она была еврейкой по происхождению, но принадлежала к русской православной церкви и посещала ее, вышла замуж за Витте довольно поздно, и он удочерил ее дочь и дал ей свое имя.
Мадам Витте никогда не принимали при дворе, однако мало-помалу она собрала вокруг себя группу друзей, которых крепко удерживала. Когда мы познакомились, я сочла, что она обладает определенным магнетизмом, и впоследствии с любопытством наблюдала за ее карьерой, так же как за карьерой ее мужа. Он затмил собой все прочие политические фигуры в тот промежуток времени, когда я поняла всю глубину драмы, разыгрывавшейся в России, закончившейся роспуском 1-й Думы. Она по-своему сыграла свою роль так же блестяще, как и ее супруг.
Витте, похоже, не слишком интересовался светскими знакомыми, но тех, к кому относился хорошо, одаривал живой интересной беседой. Два-три раза мне представилась возможность насладиться его беседой. Ему очень понравились американцы во время его короткого визита в Соединенные Штаты. Он познакомился с моими родителями и вспоминал продолжительную беседу с отцом и восхищался красотой матери.
За обеденным столом он обычно бывал крайне молчалив. Многие женщины, сидевшие рядом с ним, считали, что он намеренно их оскорблял, и утверждали, будто испытывали мучения, когда слышали, как он ест суп. Один знакомый рассказывал мне, что видел, как он взял куриную ногу и бросил кость под стол! Этот великий человек отличался безобразной внешностью, но имел глубокие красивые глаза и умелые руки. Он был огромным и казался сильным, хотя и не отличался плотным сложением. Мне его наружность казалась довольно интересной, так же как и его речи. Похоже, единственное, что привлекало его в обществе, – это возможность видеть, что жена окружена вниманием, а приемная дочь веселится. По мере того как его власть росла, вокруг них собиралась все большая толпа жаждущих извлечь какую-то выгоду. Дочь вышла замуж за Нарышкина, потомка одной из знатнейших семей империи, и у