за весла, и скоро новый отряд вольницы, счастливо избежав встречи со стрельцами Бориса Болтина, пропал из поля зрения возможных у берегов доглядчиков…
А стрелецкий голова Борис Болтин, явившись в Яицкий городок 12 августа, на другой же день по уходу казаков и стрельцов, нашел город тихим, с заклепанными пушками. Жители, страшась нового и жестокого сыска, закрылись в домах и не отваживались выходить на улицу и к обедне в церкви…
Обескураженный случившимся, стрелецкий голова отправил нарочных в Астрахань к воеводе Ивану Семеновичу Прозоровскому с вестями, которые удалось ему собрать в притихшем Яицком городке.
2
Стрелецкий пятидесятник Аникей Хомуцкий, шваркнув по двери кулаком – иначе ее скоро не открыть, – пригнул голову и ступил в тесную каморку с подслеповатым окном – не на улицу с шумной толпой прохожих, а на задворки с кустами вишни и с курами, разлегшимися под этими кустами.
У окна на низком стульце, согнувшись над гулкой наковальней, сидел крупный, сутулый, едва ли за тридцать лет, человек в домотканой рубахе без опояски. Густые русые волосы, чтобы не падали на глаза и не мешали работать, прижаты широкой черной тесьмой.
На крепкий стук в дверь хозяин каморки повернул крупную голову, голубые и глубоко посаженные глаза настороженно глянули на гостя как бы с укором: «Ну вот, опять, должно, тебя нечистая сила приволокла по мою душу! Нет покоя от царевой службы ни днем ни ночью! Ни зимой ни летом!» К короткой волнистой бороде с губы сбегали длинные усы, рядом с которыми залегли две глубокие складки, придавая лицу неизъяснимо скорбное выражение, даже когда хозяин улыбался гостю.
– Бог ли тебя принес, Аника?
– Кабы Бог, Митяй, а то стрелецкий голова наш Леонтий Плохово. Пришло воеводское повеление сызнова стрельцов собирать на струги и идти в море.
Митька, Семенов сын, а в Астрахани средь многочисленных его заказчиков к нему накрепко приклеилась кличка Митька Самара, досадливо звякнул по наковальне звонким молоточком, проворчал в усы:
– Ведь днями только еле слезли с тех стругов, а теперь опять за треклятые весла садись, ломай спину! Неужто вдругорядь кому-то с великой пьяни пушечная пальба причудилась?
Митька Самара злобился не зря – совсем недавно сполошно их вот тако же согнали на струги, и Леонтий Плохово повел стрелецкий отряд на учуг Увары – стрельцы, бывшие в охране на том учуге – Федька Васильев с товарищами, прислали к астраханскому воеводе срочного вестника, что 17 июля, за час до вечера, они весьма отчетливо слышали стрельбу на море, от песчаных кос верстах в десяти, не более. Стрельба якобы велась из мушкетов да из пушек. Федька полагал, что это дают сигнал воровские казаки Разина, возвращающиеся из разбойного набега на персидские земли, а потому и упреждал воеводу Прозоровского.
По тому известию в Увары без мешкотни вышел стрелецкий голова Леонтий Плохово на двадцати стругах, а на каждом струге по двадцать стрельцов, всё саратовские да самарские. Прибыв на Увары, голова разослал струги в разные стороны,