я отвезу тебя послезавтра в порт. Сомневаюсь, что Майкл пришлет тебе машину. Он относится к людям как к бумажным салфеткам – использовал и выбросил. – А ты по-другому относишься? – с горечью бросаю я и, развернувшись на 180 градусов, спешу прочь. Слезы железными тисками сдавливают горло, не пропуская кислород. Самое обидное во всей этой гнилой истории это проявленная мною слабость. Я не залепила этому актеришке звонкую пощечину, не плеснула в лицо гранатовым соком, я расплылась как квашня и лепетала какие-то невразумительные вопросы в надежде, что он расскается и пообещает больше никогда так не делать. А он, собака, не выдавил из себя даже элементарного «прости». Выложил мне свою версию с некоторой, я бы даже сказала, гордостью за проявленные актерские способности, и остановился на этом. Единственное, о чем этот гад возможно сожалеет, так это о парочке упущенных секс-сеансов, которые полагались бы Рикардо. Ручку моей двери обхватил тонким стеблем какой-то вялый цветок. На сей раз этот жалкий знак внимания вызывает не вопросы, а глухое безразличное раздражение. Мне плевать, кто балует меня этими ничтожными подношениями, будь то шофер, тройняшка Мигеля-Рикардо или уборщица нетрадиционнной ориентации. Желудок напоминает мне, что я вышла из номера вовсе не для того, чтобы встретиться с двуличным проходимцем. Я выжидаю четверть часа, за которые, по моим подсчетам, Мигель должен был убраться от отеля на приличное расстояние, и снова спускаюсь в холл. Набить брюхо я отправляюсь в соседний китайский ресторан. Название заказанного мною блюда – gah lay hah kow4, с точностью передает мое настроение, а щедро добавленные в него специи прожигают насквозь внутренности, вытесняя оттуда сдобренные слезами депрессивные мысли. Я заливаю пламя в желудке несколькими бокалами холодного розового вина, оплачиваю счет, и покидаю заведение. Приводившие меня ранее в восторг яркие пейзажи теперь кажутся заметно потускневшими. Ни разлапистые пальмы, ни манящий блеск бутылочно-зеленых вод не доставляют прежней радости. Я жалею, что Майкл не заказал мне билет на сегодня. Куда девать эти оставшиеся полтора дня? Если раньше я цедила это драгоценное время по капельке из золоченого сосуда, то теперь я плещу им из чана на пыльную дорогу и досадую, что оно убывает не так быстро, как хотелось бы. Вечер, которого я нетерпеливо дожидаюсь в тени сосен в далеке от кишащего людьми бассейна, приходит в компании с желтым закатом и приятной прохладой. Подрумянившиеся за день до густого ветчинного загара отдыхающие собирают свои полотенца и тянутся вереницей на кормешку. Я заказываю в опустевшем баре бокал сангрии и устраиваюсь на шезлонге перед гигантским экраном, на котором транслируется закат. Сангрия волшебным образом бодрит, сея в душе зерна оптимизма. «Это был самый что ни на есть ни к чему необязывающий курортный роман» говорю я себе, озорно подмигивая. «Если не постесняюсь, обязательно поведаю об этом занимательном
