схватка с одним опытным матадором и двумя вооруженными торреро. А кровожадные старушки на заднем ряду уже поделили мои уши. – Наташа! – раздается за моей спиной. Меня родители этим именем не наградили, потому я не считаю своим долгом оборачиваться на оклик. Однако, как выясняется, обращен он именно ко мне. Меня нагоняет лопоухий убийца. Тьфу, убийца-то он в позаимствованных у классиков сценариях, а в реальности обычный среднестатестический парень. Во всяком случае, я так надеюсь. – Наташа, ты меня узнала? – вопрошает сей экземпляр сбивающимся от волнения голосом. На сей раз мне приходится обернуться. – Вы меня с кем-то перепутали, – бубню я без энтузиазма, – Я не Наташа, и вас не узнаю. – Не Наташа Капустина? – разочарованно ахает веснущатый. – Даже не Картошкина. Его и без того несимпатичная физиономия превращается в шедевр позднего Пикассо. – Как же это.., – обиженно тянет он. – Вот так, – ставлю точку в этом бессмысленном диалоге я, собираясь продолжить свой путь. – Подождите, а.., – цепляется за меня бедняга, – Вы не в Перми учились? Не в Кучино? – Я что похожа на человека, который учился в Кучино? – начинаю злиться я. – Если честно, то очень, – заикается пермяк, – На мою одноклассницу Наташу Капустину. Вы точно не она? Бред какой-то. Я ускоряю шаг. – Подождите. Я.. я думал, вы – это она. Я как увидел.. и цветы.. я думал… Из всего этого невнятного бормотания я выуживаю слово «цветы». – Это ты мне огрызки цветов на ручку двери вешал?! – осеняет меня догадка. – Я. Я думал.. – Подожди-ка, – прошу теперь уже я, резко останавливаясь и упираясь взглядом в выпускника кученской школы, – А записка? Он повинно склоняет голову. – Это песня, – выдает оригинал после паузы, – Строчка из песни. Это Real McCoy «Run Away». Мы с тобой под нее первый раз поцеловались. В смысле с Наташей. Капустиной. Из Кучино. Я думал ты, то есть она, меня не вспомнила. Я хотел объяснить.. – А что нельзя было подойти и спросить прямым текстом? – гневствую я, вспоминая свои ночные страхи. – Ну.. мы с Наташей давно не виделись. Я думал, ты специально меня не узнаешь. – А ты не думал, как на такое послание отреагирует человек, который не целовался с тобой в твоем Кучино под МакКоя? – Я.. А ведь правда. Вы испугались наверно. Но строчка-то на английском, сразу ясно, что песня. Угу, ясно. Тому, кто на этом языке только песни слушает, возможно. А бедной жертвенной корове, которая уже даже думает на нем, совсем даже не ясно. Господи, подумать только, что эта затянувшаяся загадка разгадалась таким вот банальным образом. А я рисовала себе таинственного поклонника. Вот он, этот рыцарь – лопоухий юнец из Кучино. Рассказать кому, не поверят. – Извините меня. Пойду я. Меня девушка ждет. – Скатертью дорога. Я спускаюсь на пляж, где кроме немецкой семьи, состоящей из трех жирненьких как баварские сосиски карапузов и таких же родителей, никого не наблюдается, и расстилаю на песке полотенце. Детишки орут на своем грубом харкающем языке и посылают друг
