Он, испугавшись, отпрыгнул от меня.
–Ты что? Что тебе надо?
Я ему показал листок бумаги. Он прочел.
–Они попали в засаду, двадцать три казака осталось, остальных перебили.
Я смотрел ему в глаза. А Морозов извивался, как уж, не смея в глаза посмотреть. Сказав пару слов, поторопился уйти. Зайдя в палатку, я никого не обнаружил, а так хотелось поподробнее узнать про разведку. Тогда я пошел в казарму к Даше. Но и там никого не было. Надо идти в лазарет, дождаться Богдана, он-то точно расскажет. Сильно болели пальцы. Я подошел к капитану, жестами попросил сделать укол. Но Тюрин вежливо отказал. Я лег в кровать, но из-за сильной боли не мог уснуть. Ближе к вечеру пришли Богдан с Дашей, они мне и рассказали, как казаки попали в засаду, как отстреливались до последнего патрона, и как в последний момент им помогли грузины. Они вместе с боем отошли, их долго преследовали, но в конце концов отстали. Даша, видя, как я страдаю от боли, пошла к капитану, попросила сделать мне укол обезболивающий, но он ей тоже отказал. Богдан сказал, что теперь очередь нашей сотни идти в разведку.
– Нам надо знать, где они скапливают основные силы. Но как узнать? Здесь горы, идти можно только по ущелью. И там пути все надежно перекрыты.
«А сколько они ехали от того места, где на них напали, до нашего гарнизона?» – написал я на листке.
– Говорят, сутки ехали, но ведь это совсем рядом.
Их разговор прервал Остап:
–Не помешаю? Как тут больной? Мать твою в душу, лежишь? А ну встать, лежебока!
–Дяденька Остап, ну зачем вы, он же болеет, – взмолилась Даша.
–Письма из дома надо стоя получать.
Я вскочил, даже потанцевал немного. Письмо написал отец. Он писал, что к ним приезжал Андрей Русаков, привез много денег. Но что с ними делать, они не знают. Такое большое количество денег они не видели никогда. «…Друг твой приехал, как барин, на тройке великолепных лошадей, у нашего барина таких нет. Заходил он и к барину нашему, сказал, что вы с Богданом служите у князя Барятинского лично, что тот его послал узнать: не нуждаются ли их семьи. А если в чем нужда, то ты, как здешний барин, должен помогать. Барин ему ни в чем не перечил, спокойно выслушал. Обещал присмотреть…» Я дал Богдану прочитать вслух письмо, чтобы всем было слышно. Он пропустил лишь только то, что есаул деньги передал. Всем показалось очень смешным то, как Андрей барина напугал. Богдан поспокойнее стал, теперь уж точно барин побоится Аленку обидеть.
Утром, когда я еще спал, в лазарет вбежал Богдан:
– Мы на ближнюю заставу едем, тридцать нас, старший – Данько. Представляешь, Шунько там рвет и мечет, что его старшим не поставили.
– Я тоже с вами поеду! – прошептал я еле слышным голосом.
–Нет, ты лежи, лечись. Мы на две недели. Потом нас сменят вторая сотня или пехота, не знаю.
–Богдан, я не могу лежать здесь, когда ты под пули идешь.
–Ты не каркай, а то накаркаешь.
Мы обнялись, простились. Я лежал весь день, ворочаясь с бока на бок. У меня перед глазами всегда стоял бой, где Богдан стреляет в горцев, и они стреляют по нему. Я так сильно переживал,