к нему.
–Аркадий Степаныч, разрешите?
–Заходи. Что не спишь, поздно уже.
–Кузьмин встретил людей там, по их сведениям горцы заметно активизировались, собираются большими отрядами, среди них много турок, артиллерия.
–Так, начинается. Как там Кузнецов? Завтра от него должен гонец быть.
–А если не будет?
–Значит, полусотни уже нет.
–Кузнецов – бывалый офицер, и казаки лихие. Аркадий Степаныч, может нам послать гонца в Тифлис, сообщить про готовящиеся военные действия?
–А что мы можем сообщить? Только то, что по сведениям каких-то людей на нас скоро нападут, – полковник достал сигару, с задумчивым видом прикурил.
–Не знаю, майор, что делать. Получается так, что сведений у нас о враге много, а сообщить нам нечего. Если мы сообщим, а сведения не подтвердятся, нам влетит по самое…
–Аркадий Степаныч, по нашим сведениям у горцев с помощью турок войско может достигать до двадцати тысяч, и единственной преградой являемся мы с двухтысячным гарнизоном. И продержаться нам тут…
Семкин задумался, представил себе, как гарнизон будет отбиваться от врага с многократно превосходящими силами.
–Сергей Александрович, если так случится, то мы не продержимся и двух часов. Здесь у нас нет никаких укреплений, а те, которые были, армяне разобрали на строительство домов. Завтра в самом узком месте ущелья будем строить укрепления, чтобы мы могли хоть какое-то время продержаться до подхода основных сил.
– Ну, что ж, спокойной ночи, Аркадий Степаныч.
Семкин вышел из штаба. Уже совсем стемнело. Он жил в офицерском доме на территории гарнизона с женой и сыном. Проходя мимо лазарета, он увидел огонек: кто-то курит и кашляет.
–Кто там?
– Я, вашбродь, Кузьмин.
–А, Богдан, что не спишь? Я же сказал, что с ним все в порядке. Заживет на нем, как на собаке. Молодой ведь еще.
–Да я не про то.
–А что тогда?
Богдан замешкался.
–Ну, садись, рассказывай.
Семкин присел на скамью, рядом устроился Богдан.
–Ну, рассказывай, что случилось. Ты весь какой-то встревоженный.
–Вашбродь, я раньше не убивал. Там в лесу как-то было нормально, а вот теперь – мандраж, ведь люди это.
–Нет, Богдан, это не люди. По их поступкам, тем пыткам, что они с людьми творили, – это дьяволы во плоти, и не переживай. Ты освободил мир от сатаны, многих казаков от смерти спас. Ты, казак, на войне, здесь надо как бы сердцем зачерстветь.
Семкин достал из кармана рубль, протянул его Богдану.
–Вот тебе, казак, рубль, хорошую ты службу сослужил. Я пять лет назад, будучи капитаном, тоже попал к Хряку на экзекуцию. – Семкин показал руку. При свете луны Богдан увидел искореженный ноготь.
–За что?
–Не знаю, доносчик у нас тут, есть он и в вашей сотне. Что уж он там ему написал, только попал я хорошо.
–Значит, он может писать?
–Кто?
–Доносчик.
–А, ну да.
–Вашбродь, я его вычислю. Ведь не так много в нашей сотне грамотных. И откуда он посылает письма?
–Из