молча повернулся и ушел. Мы собрали винтовки, патроны и пошли к своим коням. Из укрытия мы еще часов пять наблюдали, как они разбирают завал. Мы хотели убедиться, что за нами не погонятся. И только к вечеру мы отправились в обратный путь. Ехали шагом, осторожно, слушали пение птиц.
–Странно, уже зима почти, а птицы поют, – сказал я.
– Они сюда, в теплые края, слетаются, здесь зимуют, потом опять к нам летят. Может, какая птица и к нам в деревню прилетит. Передать бы с ней привет родному дому.
Гарнизон показался, когда солнце уже было высоко. Нас увидели из укреплений, и сразу кто-то поскакал навстречу.
–Кто-то скачет.
–Остап, кто же еще.
Его большая борода развевалась на ветру. Он скакал во весь опор. Мы остановились у ручья, чтобы смыть пыль и песок. Сойдя с коней, стали ждать Остапа. Подъехав, он начал нас обнимать и целовать.
–Ребята, как я рад, что вы живы, я уж думал, вас тоже накрыло обвалом. Вы, друзья, что охренели – два мешка под скалу? Семкин же вам сказал один мешок взять.
–Он сказал взять мешок побольше, а те мешки были все одинаковые. А один мешок побольше, это и есть два поменьше.
Остап нас опять начал обнимать. –Ну, а что там дальше было, рассказывайте, – потребовал Остап.
–Да что там рассказывать. Тех, кто успел пройти завал, убили, постреляли немного, потом посол пришел и договорился с нами, чтобы мы их не стреляли, а дали похоронить тех, кого завалило скалой и тех, кого мы убили. Зато они обещали на нас не нападать трое суток. Да, вот еще что, их посол подарил мне вот эту саблю, – спокойным тоном ответил Богдан.
Остап взял саблю в руки.
–Подарил, говоришь. Ты хоть знаешь, сколько она стоит?
–А что, дорогая, да?
–Этот посол, наверно, шибко знатный, если ходит с бриллиантами. Скорее всего, вы у него отобрали ее.
Богдан опустил голову.
–Да пусть скажут спасибо, что мы их живыми оставили, а то и посла могли убить.
–Посла трогать нельзя. Это закон. Ладно, мойтесь и поехали. Даша всю ночь у ворот простояла, и сейчас стоит.
Я снял с себя одежду, зашел в холодную воду, помылся. Посмотрел на Богдана. Тот, стоя на берегу, умывался одной рукой. Я посмотрел на него и почуял неладное.
–Слышь, кум, а ну раздевайся!
–Холодно, я лучше в баню пойду.
Я подошел и рванул его одежду. Все его нижнее белье было в крови.
–Ах, ты, сволочь, опять пулю поймал. Ну когда ты, гад, успел? Ведь в нас стрельнули всего два раза.
Остап осмотрел рану.
–Навылет, это хорошо. Что-то, Богданушка, тебе не везет, два боя – два ранения.
Богдан обиженно смотрел то на меня, то на Остапа.
–Я не понял, что вы на меня орете. Я что, эти пули специально ловлю?
–Я думаю, что специально. И вот Остап тоже так думает. Скажи, Остап?
Данько молча помог Богдану одеться, сесть на коня. Потом посмотрел на меня и сказал:
–Не гундось, садись, поехали.
Богдан рассмеялся от души. Я с обиженным видом сел на коня и поехал