Якоб
Впервые очутившись во Врдоле, я долго не мог взять в толк, что за звуки раздаются по утрам из горных зарослей, непроницаемых даже для всесильных солнечных лучей. То был странный, ни на что не похожий рёв. Знакомствами в ту пору я ещё не оброс, и спросить было некого.
Так я и жил в неведении, пока наконец не узнал, что звуки эти – всего лишь крики осла, хозяином которого был Антоне, чей дом стоял неподалёку на самом берегу залива.
Невзирая на то что был рождён от матери-сербки, сам себя он не причислял к славянскому племени и, пожалуй, имел на то основания. Крещён он был в католической вере, как многие в этой части залива, и называл себя «романом», то есть потомком тех выходцев из южной Европы, которые на протяжении столетий тягались с турками за Средиземноморье. Черты его лица, действительно, отдавали чем-то каталонским. Фамилия его была Сбутега, и, вероятно, – сам этого он уже не знал, – он оказался последним отпрыском могущественного бокезского рода, вхожего в венецианский сенат, владевшего десятками кораблей и в торговых делах вкупе с прочими обитателями залива составлявшего конкуренцию великолепному Дубровнику.
Его старая мать прожила всю жизнь в том горном селении, где расположена старинная церковь св. Ильи, и, покуда она была жива, Антоне ежедневно ходил к ней по горной непроезжей дороге, до того искусно выложенной из камня, что, ступая на неё, я подолгу любовался хитроумием кладки и терпению её строителей.
Как человек современный, я не устаю поражаться достижениям прошлого. Упомянутая дорога изумляет меня куда больше собственного мобильного телефона, и я подозреваю, что, когда цивилизация взлетит ещё выше, наши потомки будут испытывать восторг от какого-нибудь компьютера.
Антоне проводил на горе довольно много времени, совершая множество полезных дел. То, прихватив бензиновую пилу, он очищал от поросли тропу в горное селение, ведущую туда от нашего проулка, то восстанавливал местами обвалившиеся каменные стенки, укрепляющие террасы, поросшие оливами, то заготавливал дрова, то собирал дикорастущие гранаты или каштаны в роще необычайного возраста, через которую в горное селение проложена главная дорога. Понятно, что при таком образе жизни осёл в качестве помощника был ему просто необходим.
В силу одного этого Антоне можно было смело назвать хозяином горы, которая высилась за нашими домами.
Кроме дома на самом берегу залива, Антоне остался и дом в горном селении, который он поддерживал по мере сил. Под рукой я узнал, что несколько участков, прилегающих к его постоянному жилищу, тоже принадлежат ему, а это значило, что потенциально он был чрезвычайно богатым человеком. Когда в середине первого десятилетия наступившего тысячелетия в Боке начался туристический бум, он продал один из этих участков, однако образ жизни его ничуть не изменился. По-прежнему он носил рваную майку, выращивал помидоры и доил коз. Любимое его слово было «работа». Он брался за любую.
Рядом с его домом, покрашенным