прийти должна царица Юга,
Премудрая Балькис. Я ей светил
Моим копьем во тьме ночей безлунных
И вел ее усталый караван.
А вечером я облаком жемчужным
Скользил пред ней по зареву небес,
Невидимый, не разлучался с нею,
Как повелел великий Саломон.
Он мне сказал: «Спеши на юг далекий,
Где зыблются горячие пески.
Там, вижу я, пятнистой вереницей
Качаясь мирно, движутся верблюды:
То – южная ко мне идет царица,
Моя любовь, прекрасная Балькис.
Лети, Ифрит, лети, мой светлый гений,
Веди ее ко мне прямым путем,
Не покидай в опасных переправах,
Блюди над ней всечасно, днем и ночью,
И сон храни возлюбленной моей».
И вот минуло время испытанья;
В последний раз пристанет караван,
В последний раз здесь отдохнут
верблюды.
Близка, близка божественная цель.
Тяжел и труден путь ее тернистый,
Но он ее к блаженству приведет.
ИВЛИС (неожиданно выступая из чащи пальм.)
К блаженству ли, страданью ли, не знаю,
Но думаю, что мудрую Балькис
Возлюбленный еще не скоро узрит,
Не скоро, нет, вернее, – никогда.
ИФРИТ
Кто ж помешает этому? Не ты ли,
Коварный дух, отверженный Ивлис?
Ответствуй!
ИВЛИС
Я! Я мщу людскому роду,
Всем этим бедным призракам земли.
И прав мой гнев: ты знаешь, о Ифрит,
Что в первый день от сотворенья мира —
Из пламени тончайшего огня
Бог создал нас, – бесплотных и бессмертных,
И лишь потом из слепка красной глины
Был сотворен ничтожный человек.
И повелел собраться Вседержитель
Всем гениям, воздушно-лучезарным,
Всем ангелам, безгрешным и святым,
И рек созданьям, сотканным из света:
«Вот человек, – простритесь перед ним!»
И гении простерлись все послушно
И поклонились ангелы ему,
Но не было Ивлиса между ними,
Один Ивлис стоял с челом поднятым,
Один из всех осмелился сказать:
«Нет, Господи, не поклонюсь вовеки
Комку земной презренной, жалкой персти
Я – созданный из тонкого огня!»
ИФРИТ
Ты был неправ; мы кланялись не плоти,
Не оболочке тленной человека,
Но вечному божественному духу,
Что благостно вдохнул в него Господь.
ИВЛИС
За то и был я проклят между всеми.
Но внял моим молениям Творец,
И полное возмездие мне будет
Лишь