рыцарей и дам.
И, темной двигаясь стеной,
Они склонились предо мной.
ОН
Пред вами?
ОНА
Да. И все они
Меня молили: «Не вини,
Прости! Все движется судьбой.
Страданья кончены, – взгляни,
Преступник плачет пред тобой. —
И кто-то близкий и родной
Упал и плакал предо мной.
«Здесь все понятней, все ясней —
Он говорил. – Тебе я дал
Лишь горечь одиноких дней,
Тоску среди пустынных зал.
Но я любил тебя! О, да!
В с е г д а любил!»… И сонм теней
Беззвучно повторил: «В с е г д а».
ОН
Так предков доблестные тени
Вас умоляли? – Странный сон!
Но кто ж виновный? – Кто был он,
Смиренно павший на колени,
Вам не открыл ваш странный сон?
ОНА
Был темен наш старинный зал,
И глаз преступник не поднял,
Не отнял рук от головы.
Но трепет сердца мне сказал,
Что этот призрак… были вы.
ОН
О, я – конечно! Кто же боле
Воспламенит ваш чистый сон?
Любовь – ваш догмат, ваш закон.
Вы – верная жена, доколе
Весенней ночью у окон
Не дрогнет цитры нежный звон.
Когда мы любим поневоле, —
На помощь нам приходит сон.
ОНА
Опять укор, опять тоска!
И недоверие все то же.
Пусть прав мой сон, – любовь близка, —
Но жалость мне была б дороже.
ОН
Я с состраданьем незнаком;
Потерян путь к былому раю.
Я вас открыто презираю,
Вы ненавидите тайком.
ОНА
Я ненавижу вас?
ОН
Довольно.
Слова бессильны. Свет угас.
Что было скорбно, было больно,
Теперь уж не встревожит вас.
К чему? – Из всех речей былого,
Как вековечная вражда,
Стеной из камня гробового
Одно меж нами встало слово,
И это слово – «Н и к о г д а».
Забудьте вздорное виденье, —
С безумьем ваш граничит сон…
Откуда слышится мне пенье
Двух голосов и струнный звон? —
Развеселитесь на мгновенье,
Вот миннезингеры идут, —
Они вам песнь любви споют.
(Подходят два миннезингера – с арфой и лютней. После низкого поклона, старший, аккомпанирующий на арфе, становится немного поодаль, молодой выступает вперед и начинает песнь.)
МОЛОДОЙ МИННЕЗИНГЕР
Граф