Материал готов?
– Я бы не назвал это материалом. Это больше годиться для правительственного сообщения.
– Что ты хочешь сказать? – раздражение в голосе Риссела было слышно даже сквозь помехи.
Как можно вежливее Магнус ответил:
– Пиккасо, Сартр и Бертран Рассел еще не выставлялись. Единственное происшествие – это то, что несколько местных шишек немного расстроились из-за некоторых картин Берни Берлинера, показанных на выставке.
– А как выставка?
– Так, чепуха всякая. А почему такая спешка?
– Нам газету надо выпускать, вот почему спешка.
Магнус стиснул трубку.
– К семи тридцати вы кое-что получите.
Он уже собирался повесить трубку, когда сквозь помехи голос Риссела прокричал:
– Ты сделаешь все, что можно, хорошо, Магнус? Я ведь говорил уже, сэр Джеймс Брум хочет, чтобы этот фестиваль стал сенсацией. И смотри, не пропусти завтра вечером лекцию о цензуре.
– Дискуссию, – поправил его Магнус, впадая в ярость от сознания, что и без него знает свою проклятую работу. Но его смутила настойчивость в голосе Риссела. – Что-нибудь особенное по поводу завтрашнего вечера? – добавил он.
– Это касается того, что ты приехал выяснить. Просто смотри в оба.
Магнус начал усиленно соображать, хотя и был пьян. Это были те же самые слова, которые произнесла Майя в отеле «Парк» менее получаса назад. И пока он стоял, привалившись к стене, в голову ему пришла мысль, которая заставила его резко выпрямится, а сжимающие трубку ладони вспотеть. Майя и Хью Риссел, оба указывают, как ему поработать. Сначала эта девушка, вытащившая его с приема и заявившая, что он поставил себя перед Платтом и остальными в глупое положение. А теперь еще и Риссел, срочно требующий материал, чтобы осветить фестиваль живого искусства для праздных читателей «Пейпер». Во всем этом вроде бы не было смысла. Или был?
Но Риссел уже повесил трубку. Магнус поднялся в свою комнату на третьем этаже, где посидел немного, ломая голову над тем, о чем можно было бы написать. Как поточнее назвать работы Берни Берлинера? «Противные», может быть? Или лучше «совсем не противные»?
Без четверти семь он был в гостинице «Ройял» и заказал разговор с «Пейпер». К семи двадцати пяти он закончил диктовать и опять поговорил с Рисселом, который, казалось, был вполне удовлетворен и даже посоветовал развлечься.
Теперь в соответствии с советом Риссела он сидел перед коктейлем с шампанским и ждал молодую польку по имени Майя.
Час спустя, уже за пятым коктейлем, он отнюдь не развлекался. Каждые десять минут он проверял у конторки, нет ли для него сообщений, а теперь еще стал на всякий случай звонить в «Бьют»: может быть, она пыталась связаться с ним там. На первый звонок ответил старый портье-валлиец, который был заинтригован муками Магнуса, а на третий – сердитый голос сказал, что ничего нет, и трубку повесили. Магнус решил, что это ночной портье.
Он вернулся на свое место в бар с чувством ярости, разочарования и некоторого беспокойства. Он не мог поверить, что она так проведет его. Весь день