спросить, значит, тебя это волнует.
– Флоренс! – зову я тише, чем мне хотелось бы.
Ты поворачиваешься, подходя ближе. На улице нельзя кричать. Ты тоже это знаешь.
– Отключайся, – советую я, – считай до ста, до тысячи, до миллиона, пой про себя, придумывай истории… Главное не слушать, что он говорит. Это далеко не о вере, это другое…
– Я так и делаю, но это мучительно. Каждый раз возникает соблазн вырваться оттуда, убежать и никогда не возвращаться.
– Со мной так было поначалу… – хочется продолжить, но я все же замолкаю. И так слишком много сказано. Услышь меня хоть кто-либо из местных, и наша семья тут же стала бы чужаками. Как вы.
Теперь мы оба знаем об отношении друг друга к церкви. Это сближает нас и одновременно отдаляет. С одной стороны, мне хочется узнать тебя ещё лучше, поговорить с тобой, сказать больше, чем я сказал, но, с другой стороны, мне стоит держаться от тебя подальше, чтобы не взболтнуть лишнего и чтобы никто, видя нас вместе, не понял, что нас сближает.
Но всё же желание узнать тебя перевешивает всякую осторожность и страх.
– Может, тебя проводить?
– Здесь десять минут ходьбы, – усмехаешься ты. – К тому же ваш город самый безопасный на планете.
– А где вы живете?
– Старый дом Мэйронов, – ты замолкаешь, но сразу же добавляешь: – Тот, что у перекрестка.
– Знаменитый дом с фиолетовой крышей.
Ничего особенного в доме не происходило, насколько я знаю, но это действительно единственный в Корке дом с фиолетовой крышей. У остальных она красная, серая или коричневая.
– Вы купили его?
– Нет, – отвечаешь ты, но не торопишься объяснять, каким же образом он вам достался.
– Вроде говорили, что мистер Мэйрон умер от рака? Это произошло лет десять назад.
– От инфаркта. Одиннадцать лет назад, – ты затихаешь, а потом тихо добавляешь: – В сентябре, – будто это кардинально меняет дело.
– Кажется, до вас там жила его дочь, верно? Не помню, как её звали…– я чуть напрягаю память, – поговаривали, что она сошла с ума после смерти отца.
Ты опускаешь взгляд в землю, думая о своём, но через некоторое время, встрепенувшись, говоришь:
– Ну что ж береги свой НЕ дневник, – горестно усмехаешься и выходишь с нашего двора под скрип калитки.
И тут я делаю то, что в здравом уме никогда бы не совершил, но ты меня интересуешь. Я кладу блокнот под одно из колес газонокосилки, чтобы его вдруг не унесло ветром, и выбегаю за тобой. Уже через пару секунд мы идем вровень.
– Я всё-таки решил, что тебя нужно отблагодарить за блокнот, – оправдываюсь я.
Ты ничего не отвечаешь, словно была уверена в том, что я так поступлю.
– Как ты узнала, где я живу? – спрашиваю я, чтобы возобновить разговор, хотя понимаю, что узнать чей-либо адрес в нашем городе проще простого.
– Спросила у мистера Супайна. Он, наверно, решил, что я ненормальная, раз бегаю по домам, возвращая блокноты. Хотя по нему вообще трудно сказать, что он думает.
«Как и по тебе» – думается