поворачиваюсь, отчего несколько пленников в ужасе пятятся к стене.
– Этих сразу вон, – взмахиваю рукой, указывая пальцем на хиляков.
Тарис, коротко кивнув, уводит из зала троих или четверых мужчин, которых я вряд ли еще когда-нибудь увижу. Мне все равно, что он с ними сделает. Может даже на съедение отродью Пустоши отдать или выбросить в Темное Измерение – прямо в мир мертвых, чтобы долго не мучились. А может привлечь их к работе на наших шахтах.
Остаются четверо и этот… короткостриженный шут. Да ты посмотри, у него до сих пор естество, как клин, восставшее. И улыбка коварная, дерзкая, и глаза в прищуре не отлипают от меня, изучают, ласкают, гладят, не прикасаясь.
Нужно сделать это: подойти к нему, а я не могу.
Три шага не дыша. Вдох, выдох, еще шаг.
Он смеется надо мной. Белозубая довольная улыбка не сходит с его губ, даже когда я подаюсь вперед, и он тонет в моих зеркальных глазах.
Захватываю магической петлей шею землянина и приподнимаю его над полом. Спасибо Ульвазу за руну силы – в руках дюжина орочьей дури.
Мужчины хрипит, слабый страх вспыхивает в светлых глазах, но он не умоляет отпустить, не верещит, как предыдущие трусы. Словно ждет, что я прикоснусь к нему. Нет, он требует это взглядом и снова улыбается. Не моргает. Смотрит, пронзая взглядом, заставляя теряться в собственных мыслях и желаниях.
Немного отпускаю, позволяя ему встать на ноги, а потом, потянувшись вперед, крепко перехватываю его каменное напряжение. И от протяжного вздоха мужчины в груди становится жарко. По пальцам растекаются бурные волны волнения, а под ребрами странно щипает и, закручиваясь, стягивает ядовитый жгут вокруг поясницы.
Его сила пульсирует и жжется, едва не сносит меня с ног.
О, Темное Измерение! Ну, почему именно он?
А это что?
Я провожу пальцами по выраженным венам на налитом стволе и, перебираясь выше по блестящим темным курчавым волосам, рисую на каменном прессе завитушку раскрытия тайного. Мужчина, качнувшись, шумно втягивает воздух через стиснутые зубы, расширяет ноздри, рычит, будто в него зверь вселился, и на его коже, словно кто-то рисует на песке через стекло, проявляется метка…
Не-е-ет…
– Лимия! – кричит Ульваз за спиной и, подлетая, придерживает меня от падения. – Стихии сделали его твоей парой, – он показывает корявым пальцем на мой живот. Проверяет стигму, пронзая меня своей магией, и метка отзывается мощной волной защиты.
Лишь сейчас, вопреки тому, что ходила без одежды уже больше часа, я почувствовала себя… не обнаженной, нет, а голой, ободранной, выставленной на продажу девкой. Кто-то наверху, стянув туго-туго ошейник власти, потешается с моего горя. Что может быть хуже единственной пары для девушки без сердца?
Я вылетаю из ритуального зала от ярости и ужаса. Истинная метка – знак необратимый и сильный. Древняя магия, способная на многое.
Кто решал, почему две противоположности должны быть вместе – вечный вопрос, и я точно не хочу искать на него ответ.
Боль