мотнул он головой, довольный, что обошлось этим, и Женя не обиделась. – Переодевайся и ложись спать. А я за работой пошёл. Я тут одной ещё вчера подрядился.
– Голодный пойдёшь?!
– Хлеба возьму, – отмахнулся он.
– Ну ладно, – согласилась Женя и виновато добавила. – Что-то я устала.
– От танцев устаёшь, – с понимающим сочувствием кивнул он.
На кухне он отрезал себе хлеба и, поглядев на небо, решил, что без куртки вполне обойдётся. Рубашку бы сменить? Ладно, Жене лишняя морока со стиркой, не работал же он в ней, не пропотела. И жуя на ходу, спустился по лестнице. Где старухин сарай? Ага, вон тот. Спит ещё, наверное. Ну что ж, подождём.
Когда Элма Маури выглянула в окно, он сидел на земле у её сарая, прислонясь к нему спиной, и не то дремал, не то просто грелся на утреннем солнце. Что ж он так рано пришёл? Или Джен его на рассвете выгоняет? Да нет, обычно он уходит позже. Джен была на Бале, так она, наверное, на эту ночь и вовсе не пустила его. Конечно же, так. Это безумие оставлять индейца на ночь с маленькой девочкой одних в пустом доме. А Бал на всю ночь. И хотя этот, похоже, из смирных, но доверять им – никому нельзя.
За этими мыслями она оделась, взяла ключ от сарая и вышла во двор. Он заметил её в пяти шагах и встал.
– Что так рано?
– Договаривались на утро, мэм, – спокойно ответил Эркин.
«Договаривались!» – Элма усмехнулась. Все-таки цветной остается цветным. Хоть в малости, а сгрубит. Не договорились, а наняли и приказали прийти! Но вслух она ничего не сказала и открыла сарай.
– Вот.
Эркин оглядел жалкую кучку тощих корявых чурбаков и кивнул.
– Хорошо, мэм. Будет сделано, мэм.
– И сколько? – подбоченилась Элма.
Эркин бросил на неё быстрый, еле заметный взгляд искоса и снова уставился на дрова, ожидая её цену.
– Две кредитки и ещё еда, – в последнюю секунду Элма решила прибавить еду, чтобы получше расспросить его.
– Хорошо, мэм, – кивнул Эркин.
Плата не шибко щедрая, но она в одном дворе с Женей. Возьмёшь с неё настоящую цену, так ещё подлость какую-нибудь устроит. Белым женщинам Эркин доверял ещё меньше, чем белым мужчинам. Да и дров не так уж много. Он вытащил из сарая чурбаки, нашёл в углу топор и взялся за работу.
Элму ждало разочарование. Нет, работал индеец споро, и самые корявые чурбаки разлетались у него со второго, много с третьего удара. Но работал он без остановок как заведённый. И расспросить его по-настоящему не удалось. То он отмалчивался, якобы не слыша вопроса за работой, то отделывался односложными ответами. Нет, не зря говорили, что с неграми иметь дело легче. Чёрному только разреши болтать, он сам всё тебе выложит. А индейцы – молчуны, скрытные, коварные. «Да, мэм», – а что он там таит, попробуй догадаться.
– Ты снимаешь койку у мисс Джен?
– Да, мэм.
– И дорого? Много она с тебя берёт? Мисс Джен говорила, ты всю работу по дому за жильё делаешь. Это так?
– Да, мэм.
– И много работаешь?
– Да, мэм.
– Тебе