это унций. А это унций, деленный в четыре раза, – с этими словами он нарисовал еще один круг и разделил его на четыре части. – Сначала складываем целый унций и получаем четыре, а потом складываем оставшиеся части. Половина унций, – и Алексей штрихует половину разделенного на части круга, – а теперь еще четверть, – снова штрих, и еще одна, – весь круг заштрихован, – получаем еще один целый унций. Итого пять унций. Осталось еще три четвертый. Складываем. Получаем пять унций и три четвертый унция.
Витвоф поднялся и недобро уставился на побледневшего торговца, который от волнения не знал куда деть руки:
– Я возьму это за полцены. Или обращусь в гильдию.
– Но, господин, я просто ошибся, клянусь! – купец лепетал, заикаясь. – Я ошибся!
Витвоф молча смотрел на него и ничего больше не говорил. Через минуту тот закончил причитать и, обреченно вздохнув, сказал:
– Забирайте за полцены.
Вечером, по возвращению с ярмарки, Витвоф рассказал всему хутору о происшествии и наградил героев кувшином пива. Мадам Вёрскла же, узнав сколько удалось сэкономить, кажется даже прослезилась и вручила друзьям по здоровенному куску вяленного окорока. Все вокруг хвалили парней и одобрительно удивлялись тому, как ловко Иван подметил купеческое жульничество, а Алексей умело и быстро все сосчитал.
– Подумаешь, я бы тоже все правильно сложил! – молодой Клацек не разделял всеобщей радости. Мало того, что его не взяли на ярмарку, так теперь еще и этих двоих, которых он сам лично катал по земле ногами, чествуют как героев. Вытерпеть такое было нельзя. – Еще бы и пинка этому купчишке отвесил!
– В прошлую ярмарку ты только пиво в себя смог сложить! – с хохотом возразила ему Агная – дочь Витвофа. – А пинков тебе батюшка тогда отвесил, помнишь??
Друзья, взяв награду и пригласив дядюшку Генза разделить с ними трапезу, сидели в хлеву и, передавая по кругу кувшин с пивом, жевали жесткое мясо.
Окрыленный яростью Клацек влетел в хлев и выбил пинком кувшин из рук Алексея. Кувшин отлетел далеко в угол и разлетелся на части.
– Ах вы так, да? – Клацек, задыхаясь от гнева, схватил деревянную лопату, стоявшую тут же. – Так значит?
Паренек, замахнувшись, попытался обрушить удар на голову Ивана, но тот каким-то чудом увернулся и принялся отползать от обидчика.
– Ты чего творишь, оголец? – Дядюшка Генз вскочил на ноги. – Я сейчас хозяина позову!
Но Клацек на эти слова не реагировал, а с упорством пытался достать кого-нибудь из друзей лопатой. Дядюшка Генз прихрамывая выбежал из хлева и, громко причитая, поковылял в сторону дома.
– Угомонись, Клацек, – Алексей пытался привести парня в чувство, но глаза того горели такой ненавистью и такой яростью, что успокоить его не было никаких шансов.
– Так. Ну и что с этим дебилом делать? – Иван пытался держать дистанцию, чтобы не угодить под лопату. – У него такой настрой, что даже если Витвоф сейчас сможет его остановить, то он нам позже как-нибудь подгадит. Надо с ним что-то решать!
– Ну