под скалой, я видел на этом месте смоковницу. Значит, где-то поблизости есть вода!
– Значит, что когда-то была вода, – поправил его Лу-Папе. – Коли смоковница выросла, ей ничего не нужно. А той уж лет сто, не меньше!
– Но раз на ней побеги… – начал Филоксен.
Лу-Папе решительно перебил его:
– Когда ты говоришь о спиртных напитках, я тебя слушаю. Но ключи – не твоя специальность. Анисовка не течет из ключа. Я утверждаю: этого ключа никто больше не увидит. Я утверждаю: этим оливковым деревьям скоро придет конец, вся эта земля заросла пыреем, и из того немногого, что на ней удастся вырастить, кролики, барсуки и саранча не оставят ровным счетом ничего. Пришлось бы перекапывать почву на глубину не меньше восьмидесяти сантиметров, ставить забор из железной проволоки за пятнадцать тысяч франков, и все только для того, чтобы собрать четыре помидора, тридцать картофелин и килограммов пятьдесят турецкого гороха, а чтобы доставить их на рынок, пришлось бы еще и заново проложить дорогу в два километра.
– Сущая правда, – заключил Уголен. – Если бы мне даже даром предложили эту землю, я бы и то отказался.
В тот же самый вечер Лу-Папе и Уголен ели рагу из зайчатины, почти черное от добавленного в соус вина «жакез», и долго держали совет.
Уголен хотел на другой же день съездить в Креспен и повидаться с Флореттой.
– Ни в коем случае, – прикрикнул на него Лу-Папе. – Если ты попросишь ее о чем-нибудь, то тем самым дашь понять, что нуждаешься в этом, и тебе заломят тройную цену. К тому же, узнай Флоретта, что это для нас, она откажется…
– А почему?
– Потому что она такая, – печально улыбнувшись, ответил Лу-Папе.
– А если так, что ж нам делать?
– У меня есть план. Слушай! – Он принялся набивать трубку. – Во-первых, Флоретта никогда здесь не поселится. Во-вторых, когда она была молодой, она очень любила деньги. С возрастом, наверно, любит еще больше. Значит, она все продаст. Как по-твоему, найдется ли у нас в деревне хотя бы одна семья, которая захочет купить ферму? Я имею в виду тех, кто при деньгах.
Уголен, поразмыслив, ответил:
– Нет. Вряд ли. У них у всех земли в избытке. К тому же никто не забросит свои поля в ложбине ради того, чтобы поселиться наверху. Нет. А вдруг появится чужак?
– А что ему тут делать, чужаку?
– Выращивать зелень или, может быть, даже цветы! Как я! Вода-то есть!
– Верно, – сказал Лу-Папе. – Вот и дошли до самого главного. Здесь есть вода. Ну-ка, скажи, не будь тут родника, сколько это стоило бы?
– Нисколько, – ответил Уголен. – Ровным счетом ничего. Но родник-то есть.
Лу-Папе, улыбаясь, сунул трубку в рот, хитро подмигнул и не спеша принялся раскуривать ее.
– Родник уже засорился на три четверти. А что, если вследствие НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ он вдруг совсем перестанет давать воду? – вполголоса проговорил он.
– Несчастного случая? – недоумевающе повторил Уголен.
– Ну, предположим: ты проходишь мимо ключа с мешком цемента на спине, вдруг