на чужую боль. Эта трепетная субстанция быстро теряет свою исключительность в толпе одинаковых судеб и страданий. Бедолага даже марки не мог собирать без чувства исполненного долга. Ему постоянно хотелось поставить на них штамп имперской канцелярии.
Витые из широких титановых полос колонны с нескончаемыми рядами зрителей парили под огромным куполом из наностекла, сквозь который светили звёзды. По сторонам, вдоль воздушных причалов сновали в несколько кругов летательные аппараты: серебристые дирижабли, бипланы и космические яхты. Режиссёр отказался от гравитации в пользу трёхмерного пространства, чтобы господин-оформитель мог свободно обращаться во время представления с облаками и ветром под музыку гигантских динамиков в виде плазменных шаров, стреляющих в разные стороны разрядами голубых молний.
По прозрачным стенам ресторана в стиле неомодерн, парящего в разряженном воздухе над снежными вершинами Гималайских гор, медленно текли красные лоскуты света от закатного солнца. Маэстро Серж со своей партнёршей Малефик милостиво раздавали направо и налево автографы, пряча глаза от магниевых вспышек фоторепортёров. Граф с любопытством читал программу фестиваля, когда к нам за столик подсели принцесса с Ферапонтом.
– Я танцевала с Наомой-младшим, – похвасталась принцесса.
– И что впечатления?
– Скучно с ним, таскает по паркету, не в пример деликатному Ферапонту.
– Не перехвалите, зазнается, – придётся уши драть пальцами.
– Может быть отсутствие практики? – предположил граф.
– Ой, а при чём здесь практика? Он, конечно, маэстро, но совсем не ждёт партнёршу.
– Вот и мне показалось, избаловала его Малефик. Молодёжь, а давайте проверим Ферапонта?
– Это зачем? – насторожилась принцесса.
– Пусть потренируется. Ферапонт, есть желание?
– Граф, предложите только тему, – с готовностью откликнулся секретарь.
– Хорошо, например, «божественное создание».
Секретарь повернулся в сторону Малефик и получив согласие в виде кивка головы, направился к столику.
– Вы знаете, я всегда задавался вопросом, – предлагая руку начал он.
– Каким же?
– Почему женщин называют божественным созданием.
– И почему?
– Потому, что они все похожи на вас!
– Льстите! Надеюсь, двигаетесь не хуже?
– Ноги слегка отстают от живости мысли, но рядом с вами у них значительно больше шансов.
– Да вы, мечтатель?
– Что вы, я уже весь в танце, какие могут быть мысли, одни безумства. Позвольте? – Ферапонт, обняв женщину за талию, увлёк на паркет.
Принцесса нервно скомкала салфетку:
– Маэстро, смотрите, как она загребает ногами.
– Не скажите, зато с каким пафосом – царевна! Вот Ферапонт сутулится словно верблюд.
– Точно, точно, из-за неё.
– Коне-е-чно! – поддакнул я.
– А что думаете о Платоне?
– Обременён ролью наследника. Весь такой напряжённый,