что, старик, не слышал вопроса? Когда вывозить старателей? – твердея лицом, повторил Калашников.
Гость резко встал, пошёл к двери и уже открыв её, бросил:
– Сейчас вижу не пешка… Начинай вывозить сегодня… Скоро, вероятно, Ахму привезу, у неё намечается работа… Да не забывай о Мяндаш-пырре… Как я сейчас понял: тебе есть для кого стараться… Хотя… Ты оказался умнее, чем я думал… Правильно мыслишь: без хозяйки и детишек дом – халупа, – Чудь прикрыл глаза и нос; тёмная ладонь, поросшая курчавыми волосиками, слилась с волнистым чубом, баками, усами, бородой, превращая лицо в серый шерстяной комок. Постояв так, будто вспоминая, Чудь резко вздрогнул и ринулся прочь.
– Слушай, Чудь! – крикнул вслед старику Калашников, – может, хватит кровушку пускать? Может, уже успокоишься? Захлебнёшься ведь… Пора всех простить…
– Врага надо прощать только после того, как его повесят! – услышал он ответ, за закрытой дверью.
1944 год. Сартов
Родители Мессиожника, быстро собравшись, уехали из Сартова, оставив сына, как ему показалось в первые дни, на произвол судьбы. Потом понял – всё не так. Просто его, не умеющего плавать, бросили в воду: пусть барахтается и выплывет сам. Но когда он поплыл не в ту сторону и даже стал пускать пузыри, на помощь поспешили «знакомые» и родственники, о которых раньше Ефим Мессиожник не слыхивал.
Знакомый отца, раздобывший дефицитное лекарство для умирающей матери (а она не собиралась даже болеть!), стал его постоянным гостем. Именно он помог устроиться вольнонаёмным на склад планерной школы. Однажды гость пожаловал глубокой ночью. Вошёл в полу подвальчик, открыв своим ключом, входную дверь. Привычно пошарил по стене, зажёг свет. Мессиожник, услышал, что кто-то непрошеный смело отпирает дверь и входит, страшно перепугался, съёжился под одеялом – остро мелькнула мысль о милиции: ведь к тому времени он уже познакомился с некоторыми завсегдатаями Сенного базара и пользовался их услугами, да и склад консервированных продуктов, оставленных отцом, тревожил, – но, увидев тощую сутуловатую фигуру ночного гостя в потрёпанной одежонке, сразу успокоился, поторопился встать, одеться.
– То, чем вы сейчас занимаетесь, Фима, опасная мелочь, сообщу я вам. Можно пропасть за пустяк, – сказал знакомый без предисловия и положил на стол ярко мигнувшие жёлтым ручные часы. – Посмотрите. Ещё имеет право на внимание драгоценный камень. И собственная голова. Вам никто не позволит оставить её пустой, от неё чего-то нужно иметь. Читайте вот эти книги, Фима, – он указал на ряд потемневших от времени томиков, притулившихся в нижнем уголке большого книжного стеллажа. – Брали в руки?
– Нет, – признался Ефим.
– Поинтересуйтесь, там написано за жизнь, сообщу я вам. А эти книги, – гость провёл указательным пальцем по длинной стопке книг на верхней полке книжного шкафа, – почитайте, если хотите заниматься антиквариатом. Не всё то золото, Фима, скажу я вам, что блестит. Ответьте, молодой человек, на маленький