ушибся? Ну, чо молчишь, как рыба об лед. Язык, что ли, оторвало?
Витек поднялся и, отряхиваясь, загундосил:
– Думал, кранты мне. Где шляпа? Да подождите, потом отряхнете. Шляпу нужно найти. Не пойду без шляпы.
Он полез обратно в контейнер, выбрасывая оттуда коробки, тряпье. Выбрался задницей вверх на волю, поднялся, длинный, выпрямился, встал в позу блатного допризывника, показал друзьям шляпу, под которой в левой его руке что-то было.
– Я не волшебник, я только учусь! – Бомж вскинул правой рукой шляпу, и Олежка, и бомжиха присели от удивления:
– Не может быть! Не вскрытое «Амаретто», ноль семьдесят пять! Где достал, Витек?
– Места знать надо. Сколько раз я вам вталдыкивал: если долго очень не везет, значит когда-нибудь очень повезет.
– Ну, ты Кио! – бомжиха прямо расцвела.
– Еще хуже! – улыбнулся Олежка и счастливым голосом сказал: – Пошли домой. Хоть по-человечески Новый год встретим.
Они заняли привычные места и пошли нахоженной своей дорогой куда-то в сторону метро.
«Хоть бы контейнер поставили на место», – подумал Николай, но промолчал, удивленно посматривая на счастливые лица бомжей.
Что-то непостижимое для него, сильное было в лицах этой обреченной на быструю смерть троицы. Что-то нереальное, хотя и очень земное.
«Не дай Бог!» – вспомнил он бабушкину приговорку и свой оклад инспектора охраны, которого этим троим хватило бы месяца на три.
Он вернулся к мониторам, посмотрел на часы. Пора будить Сергея. Но только он поднялся со стула, как зазвенел звонок.
– Петр! Ты зачем вернулся?! – удивился Николай, открывая калитку и впуская на объект Польского. – Не доверяешь нам?
– Да ты что! Я же вижу, честно говоря, что ребята вы крепкие, с понятием, не подведете.
– А зачем приехал?
– Дипломат я спьяну забыл. В метро еще вспомнил. Но, думаю, возвращаться плохая примета. Документы там.
Польский лукавил. Документы он всегда держал во внутреннем кармане пиджака, и охранники это уже знали.
– Они мне завтра нужны будут. Не приезжать же сюда из-за этого, честно говоря. Держи таблетку, запах отбивает.
Через час Бакулин принял у них смену. Они хотели у метро врезать по пивку, но Польский урезонил их, осторожный человек: лучше дома, осталось-то меньше часа, а Сереге вообще чуть-чуть.
Попрощались. Разъехались по домам. Похмеляться, догуливать, спать, ласкаться с женами, у кого они были и у кого они были расположены к этому делу.
Николай надолго запомнил разговор тот новогодний с Прошиным, отложил его в ячейки памяти, в укромный уголок, как дед его и отец укладывали в разные коробочки и ящички в большом сарае-мастерской всякую нужность: гайки и болты, шурупы и провода, нитки и прочие дары деревенских дорог, полей и разных предприятий типа «Сельхозтехника», где бесхозно валялась любая мелочь. Авось когда-нибудь и пригодится. И пригождалась. Николай не раз это видел собственными глазами. И теперь он также поступил с важным разговором. Сергей производил впечатление человека слова. Сказал