уже развернулся и сдавал назад, паркуясь для разгрузки. Мамбо стояла перед домом, приветливо улыбаясь и отталкивая ногой черных жертвенных куриц, которые норовили забраться на ее сандалии и клюнуть в ногу. Черная коза, привязанная веревкой за шею к колу, вбитому посреди зеленого травяного пятна, взволнованно блеяла. У ее ног крутился козленок, пытаясь ухватить губами набухший от молока материнский сосок. Детвора с воплями носилась вокруг, предвкушая подарки.
Жозеф поздоровался и протянул мне опись, где были проставлены галочки – что сразу разгрузить в деревне, а что на складе миссии. Подошли двое деревенских мужчин, и мы принялись за работу. Мамбо внимательно следила и указывала, что и куда класть.
Два замороженных отруба говядины, килограммов на пятьдесят каждый, двадцать коробок с крупами и макаронами, четыре тюка с одеждой, шесть мешков удобрений. Я поморщился. Готовить смесь удобрений придется мне, пока Хосе в лазарете. Было невыносимо душно, и пот лил с меня градом. Но в любом случае это было лучше, чем бродить по загону со змеями.
Пересчитывая остатки товара, которые следовало разгрузить на склад миссии, я обнаружил большой прорезиненный мешок с яркими наклейками. Открыв верхний клапан, понял, что это абсолютно новый невод и, судя по весу, очень большой. Когда я вытащил его и отдал йоруба, на десять минут всю деревню охватило бурное ликование. Фейерверков не было, но без песен и танцев не обошлось.
Закрыв дверцы, обратился к водителю:
– Жозеф, ночевать сегодня не будешь. Матиасу нужно в город.
Жозеф разочарованно присвистнул, покосившись на брезентовую палатку, из которой торчала голова Нии.
Я рассмеялся:
– Там все равно у нее больной. Разгрузимся, пообедаешь – и в обратный путь.
Жозеф обреченно полез в кабину. Как и вероятность пропустить свидание с Нией, перспектива трястись обратно в город шесть-семь часов по глиняной дороге никакой радости у него не вызвала. Разгрузив остатки продовольствия в кладовую и скатив пластиковые бочонки с солярой по сходням под навес к генератору, я, грязный и уставший, отправился в душ. Жозеф припустил в сторону лазарета.
После душа вышел наружу и уселся на крыльцо, почти сразу услышав шаркающие шаги Мари и вдохнув запах дыма ее сигарет.
Она молча опустилась рядом. Скосив глаза, увидел, что она протягивает мне запотевшую банку с пивом. Вторую, открытую, поставила на ступеньку перед собой.
Так же молча открыл пиво и отхлебнул.
– Зачем постоянно привозят удобрения? – негромко спросила Мари. – Здесь же Африка, все само растет.
– Почему-то не растет, – ответил я. – Матиас говорил, что состав почвы такой, что быстро истощается. Когда строили деревню, дома ставили вплотную к джунглям. Первый участок под маниоку сразу вырубили и подожгли. Подсечно-огневое земледелие. Так, по-моему, называется. Сняли два урожая – и все. Надо новый участок вырубать и жечь. Благодаря миссии удобрения сюда привозят.