смотрел на землю перед собой и пытался наклоняться к ней так, чтобы стремиться вперед, но при этом не свалиться.
Где-то на полпути подумал, что упадет навзничь, так что повернулся боком. Ноги все норовили свернуть вниз по склону; оставалось только крабом заползать на горку. Тело казалось отдельным существом. Он мог только наблюдать за ним, торопить.
А потом пыль и пожухшая трава исчезли, их заменил пепельно-серый гравий, а сразу за ним – асфальт двухполосной дороги. Ни единой машины в обоих направлениях. Он сделал шаг по гравию, еще один, а потом упал.
Кляйн очнулся от собственного крика. Он был не на дороге, не в больничном гараже; он лежал в койке, но не в той, что раньше, и не в той, которую ожидал.
– Значит, очнулись, – сказал блондин, сидевший поблизости, у него не было правой руки.
Кляйн видел, что он в больничной койке, но далеко не в больнице. Скорее в какой-то старомодной гостиной: толстые парчовые шторы, большое пианино, паркет в елочку.
На стене напротив него висели две картины: они, несмотря на позолоченные рамы, заметно выбивались из ансамбля. Одна была простым портретом мужчины, только вместо лица у него зияла розовая конусообразная дыра. На второй, в серо-бурых тонах, был изображен мужчина в кожаной шапке, с ампутированной ниже бедра ногой. Одной руки у него практически не было, вторую то ли частично отрезали, то ли ее скрывала перевязка. Человек был то ли слеп, то ли закатил глаза. То ли пел, то ли кричал – Кляйн не понимал. Рядом в луже крови лежала женщина, наполовину скрытая полотняным мешком.
Кляйн вдруг осознал, что блондин пристально, чуть ли не с жадностью наблюдает за ним. Кляйн слегка повернул голову, чтобы ответить на взгляд. Незнакомец даже не моргнул.
– Какую предпочитаете? – спросил он с легкой улыбкой, показывая на картины.
– А какая разница? – спросил Кляйн.
Блондин сразу прекратил улыбаться:
– Ну конечно, разница есть.
– Это проверка?
– Какая еще проверка? Это просто вопрос вкуса.
– А если я скажу, что мне нравятся обе?
– А вам нравятся обе? Совершенно одинаково?
– Что я здесь делаю? – спросил Кляйн. – Что происходит?
– Где же мои манеры? – сказал блондин. Потянулся, словно хотел положить руку на единственную ладонь Кляйна, но лишь слегка толкнул его культей. – Вы с нами, – сказал он заговорщицки. – Поверьте, здесь вы в безопасности.
– Ты кто?
– Зовите меня Павлом.
– Ты хочешь меня убить, Павел?
– Какая странная мысль.
– Сколько я уже здесь?
Павел пожал плечами:
– Несколько дней.
– Где – здесь? – спросил Кляйн.
Павел улыбнулся:
– Об этом сейчас переживать незачем.
– Но… – начал Кляйн.
– Никаких «но». – Павел встал и перешел к двери. – Вы еще далеки от выздоровления. Лежите. Постарайтесь уснуть.
Но уснуть Кляйн не мог. Лежал