к выбранным ею местам возле входной двери. Тонкий крестик красного сигнала светофора сменился на зеленый, и автобус двинулся вверх по улице.
Лидия повернулась к Графу:
– Господин Граф…
– Да?
– Вы сказали, что знаете, почему мне ничего не сказали в больнице.
– Знаю? Скорее у меня есть несколько версий.
– А мне вы рассказать можете?
– Вряд ли вам понравится то, что бросается в глаза в первую очередь.
– Почему?
Он ответил вопросом на вопрос:
– Вы когда-нибудь сталкивались с наркоманами?
– С кем? – воскликнула Лидия с таким негодованием, что стало очевидно – ответ не нужен. – Вы имеете в виду тех, кто принимает морфий?
– Или кокаин, или другой наркотик.
– Вы полагаете, господин Мартинели наркоман?
– Для этого есть основания.
– Нет, он не такой.
– Вы уверены?
– Конечно. Я читала и слышала о них, а господин Мартинели не психовал и не дергался – напротив, был спокойным и естественным.
– Возможно, в то воскресенье, когда он не разрешил вам прийти, эти качества оставили его.
Лидия красноречиво промолчала. Тогда Граф вкрадчиво произнес:
– Это не должно пугать вас. Вы обратились ко мне, и теперь моя задача – оценить все версии, пока я не обнаружу ту, опровергнуть которую невозможно. А версия о наркомании, видите ли, проливает свет на некоторые вопросы.
– Вы так считаете?
– Давайте рассмотрим хотя бы ситуацию в Шпице. Допустим, Шмид поставлял наркотики для Мартинели откуда-то издалека. Возможно, нервозность Мартинели при виде машины Шмида объясняется весьма прозаически: он боялся, что тому не удалось раздобыть снадобье, или беспоколся о качестве товара. Вероятно, в предыдущий раз так и случилось. Ни для кого не секрет – трудности военного времени обогащают дельцов черного рынка, они наживаются на всем и всех, в том числе и на этих несчастных, сплавляя им сильно разбавленные, совершенно неэффективные препараты.
Зависимость наркомана от поставщика – абсолютная. Но и тот полностью зависит от потребителя его товара. Поэтому так опасны лишние свидетели. Вот Мартинели и не хотел, чтобы Шмид видел вас: он мог бы решить, что его подопечный невольно выдаст свой порок или доверится вам – поведение наркомана непредсказуемо. Разоблачение же обернулось бы для Шмида серьезными последствиями, ведь торговля наркотиками – уголовное преступление.
Изнурительный жар заставлял Графа понизить голос и почти не двигаться. И, тем не менее, он продолжал:
– Вот и помеченные в «Буре» отрывки. Моя версия легко объясняет их выбор: безвольный человек склонен обвинять в своих недостатках тех, кто потакает его слабостям. Вряд ли Мартинели благодарен Шмиду. Он скорее ненавидит своего клеврета, но, презирая этого рожденного для виселицы типа, не обманывается и на свой счет. Недаром же Мартинели называет себя слабохарактерным чудовищем, да еще и простофилей, которого надувает нахальный жулик.
Предположим, однажды