мой брат. И он прав. Если ты не уверен, что тебе пора, значит, ты можешь побыть ещё чуть-чуть. Я так считаю. И он бы так сказал, я уверена.
– Вот как, – сказал я. И понял, что этот её брат начинает мне нравиться.
– Любишь в прятки играть? Надеюсь, любишь. Все нормальные люди любят. И раз уж ты совершенно случайно попал в лучший в городе дом для игры в прятки, было бы верхом глупости отказываться, ведь так?
– Наверное, так.
– «Наверное»! Опять – «наверное»? Не наверное, а наверняка!
– Ну ладно, – сказал я и почувствовал, как у меня аж мурашки побежали от радости.
– Я буду водить, а ты – прятаться, – предложила Хедвиг. – Будет несправедливо, если я стану прятаться первой, я ведь каждый уголок в этом доме знаю, тебе точно меня не найти. А чего я точно не хочу, так это, чтобы ты меня потерял.
И она встала у двери.
– Считаю до двадцати.
Хедвиг зажмурилась.
– Один… Два… Три…
Я вышел в коридор, тихонечко прикрыл за собой дверь на кухню и огляделся. С каждой стороны было по три двери, а в конце коридора – лестница на второй этаж. Я кинулся к ближайшей двери и открыл её. Гостиная. Я юркнул внутрь. Комната была оклеена зелёными обоями. От печи в углу веяло теплом. Гостиную тоже украсили к Рождеству: на окне висели бумажные юлениссе и рождественские звёзды. Вдоль одной из стен стоял огромный бархатный диван с мягкими подушками. Он напоминал добрую бабушку, распахнувшую внуку свои объятья. Мне захотелось забраться на него и зарыться в подушки.
Однако сейчас мне нужно было спрятаться, а в гостиной подходящего места я не нашёл.
Я снова выбежал в коридор. Хедвиг продолжала считать.
«Десять… Одиннадцать… Двенадцать…»
Я открыл следующую дверь. Какая у них большая библиотека! Все стены сплошь в книгах. Я подошёл поближе. Старинные. Коричневые корешки с позолотой. На полу толстый ковёр, у окна белое кресло-качалка, на подоконнике гигантский адвентский подсвечник – три свечи, как и положено, наполовину сгорели, ведь очень скоро последнее воскресенье адвента[2]. Здесь совсем негде спрятаться, а надо уже поторапливаться.
«Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать…»
Я оглянулся и застыл на месте. Странно…
Как же так?
Белое, сверкающее свежей краской кресло-качалка стало серым. Краска будто вытерлась, её покрывал толстый слой пыли.
Я постоял, потёр глаза, проморгался. «Наверное, это игра света», – подумал я. С одной стороны кресло было белым, с другой – серым.
Ну ладно, сейчас не до этого.
«Девятнадцать… двадцать…»
Надо срочно прятаться!
Я поспешил в коридор, обернулся последний раз на кресло, и, представьте себе, теперь оно было белым. Точно, игра света.
Я открыл следующую дверь. Оказалось, она ведёт в тесную узкую кладовку. Я заскочил туда и услышал слова Хедвиг: «Кто не спрятался, я не виновата».
Звук её шагов скрадывал толстый ковёр на полу, но я оставил дверь кладовки приоткрытой и в щёлку видел, как Хедвиг крадётся по