дожидаясь, пока дверь окончательно закроется, она то бегом, то замедляя шаг помчалась в конец коридора, а потом направо, к лестнице. Взлетела на третий этаж – кабинет Алексея располагался так, чтобы он мог видеть сквозь довольно большое зеркало Гезелла все, что происходит в основном зале клуба, его же при этом никто не видел. Наташа подбежала к кабинету, толкнула массивную металлическую дверь и обмерла: Алексей стоял посреди кабинета и… на его шее висела Елена Рева. Ноги Натальи приросли к полу, и в один миг все ее тело, от макушки до пят, словно заковали в тесный панцирь. Настолько тесный, что она с трудом смогла вдохнуть. Елена убрала руки с Лешиных плеч и некоторое время пялилась на Наташу. В кабинете воцарилась тишина, и нарушила ее Елена: цокая по плитке каблуками, она подошла к дивану, наклонилась и взяла белую норковую шубу. Волоча ее по полу и виляя бедрами, затянутыми в черный комбинезон из тончайшей лаковой кожи, она направилась к выходу.
Алексей медленно набрал в легкие воздух, на мгновение закрыл глаза и, выдохнув, молча уставился на Наташу, чувствуя невероятное раздражение и злость на всех и вся: на Лену, на неожиданный наезд ее отца, на себя и на Наталью тоже. Вот Елена уже почти подошла к Наташе, и тут… Едва заметное движение, взмах руки, поворот – и шуба со всего размаху летит Наташе прямо в лицо. Долю секунды Наташа видит профиль Ревы, а перед тем, как нежный мех довольно ощутимо мазнет ее по лицу, она поймает наглую ухмылку Елены, ухмылку превосходства и одержанной победы. Уж что-что, а ухмылочку эту весь курс отлично знал – с ней тупая Рева, не прочитавшая ни одного учебника, выплывала из аудитории после экзаменов и с ней же спускалась со сцены с красным дипломом в руке.
Это потом Наташа тысячи раз вспоминала, как все произошло, – правда, без особых подробностей: они стерлись, исчезли, сгорели в ее испепеляющем гневе и неутихающей ненависти к Реве. А сейчас ею владело единственное желание, единственная цель, казавшаяся основной целью ее жизни и любви, терзающейся в муках ревности из-за этой ухмыляющейся пухлоротой погани, и девушка осуществила свое желание. Повернувшись, она обеими руками вцепилась в длинные черные волосы, достающие до крутой задницы, и со всей силы дернула на себя. Ленка – выше Натальи почти на полголовы, а тут еще и на высоких каблуках, – вскрикнула, неуклюже вскинула руки и, выбросив ноги, как в кадрили, со всего размаху грохнулась на пол и заорала благим матом. Или не благим. В общем, этого Наташа не помнила, а помнила жар в груди и на лице, и рожу Ревы, искаженную злобой. А еще надсадный крик Алексея:
– Ты с ума сошла! Оставь ее!
Наташа не оставила, а пнула лежавшую Реву в бедро. Рева схватила ее за ногу, и вот они уже барахтаются на полу, а руки Наташи опутаны черными волосами, как паутиной. В общем, Алексей их разнял. Не потому, что у него хватило на это сил, а потому, что Наташа устала и ей все надоело. Она отцепилась от Ревы, и Алексей оттащил ее за письменный стол. И вернулся к Елене.
Та уже стояла – распатланная, красная, ноги враскоряку – и брызгала слюной во все стороны:
– Я тебя, сука, урою!
Алексей поднял с пола шубу,