светилась от счастья.
– Нет, сегодня вторник, – улыбнулась Амалия, хотя только что готова была разреветься.
– А вы уже в эту пятницу меня заберёте?
– Да, документы готовы. Мне осталось только подписать, – Амалии казалось, что стук её сердца слышен на весь коридор, такого волнения и радости она не испытывала ещё ни разу в жизни. – Я не могла, не имела права подписать, не поговорив с тобой.
– Вы и вправду думали, что я могла отказаться? – Берта сделала удивлённые глаза, но боженятки радости, прыгающие в её взгляде, так и кричали: «Ура! Ура!»
– Ну, я верила, что ты согласишься. Ты же уже взрослая девочка, я должна была спросить тебя. Твоё мнение важно, ведь это касается и меня, и тебя, ну и вообще всей нашей дальнейшей жизни.
– Я согласна, Амалия Сергеевна, – Берта села рядом и прижалась к руке Амалии. – А как же мне теперь вас называть?
– Я не думала об этом, – искренне ответила Амалия, потому что над этим она действительно ни разу не задумалась. – Время покажет. В интернате называй меня, как всегда, Амалия Сергеевна, а дома… Вот домой придёшь и придумаешь. Надо купить тебе ночнушку, чтобы до пятницы успеть постирать.
– А можно пижаму? – робко спросила Берта. – У меня дома всегда были пижамы.
– Пижаму так пижаму, – ответила Амалия, и слёзы покатились из её глаз сами собой, как будто поняли, что можно расслабиться.
Берта уткнулась в рукав Амалии и тоже всхлипнула.
– Ой, ну сейчас диван намокнет от наших с тобой слёз, – сказала Амалия, почему-то решив не скрывать своих эмоций.
Берта удивлённо подняла глаза. Она вообще не знала, что взрослые могут плакать. Увидев лицо Амалии, она, не раздумывая, начала вытирать её щеки, потом свои, потом снова её. Они обнялись опять и договорились никому сейчас об этом не говорить.
Обе эти девочки – одна взрослая, а вторая ещё маленькая, но тоже уже такая взрослая, – радостные и счастливые, возвращались в группу. Они обе понимали, что начинается новая жизнь. Какой она будет, девочки знать не могли, но они искренне верили в самое лучшее и, как заядлые заговорщики, крепко держась за руки, шли по длинному интернатовскому коридору.
Почти перед самой дверью Берта остановилась, крепче сжала ладонь Амалии, посмотрела на неё и тихо сказала:
– Спасибо! – потом через небольшую паузу добавила: – Я честно-честно никому не скажу.
В четверг в доме Амалии появилась модная раскладушка, а в пятницу вечером из интерната Амалия вышла не одна.
Берта сначала очень робко, но потом с каждым разом всё смелее и смелее заходила в её квартиру, которая могла со временем стать и её домом. Берта была смышлёной девочкой, она понимала, что «воскресная семья» может закончиться в любой момент, но всё равно мечтала.
Мечтала жить в радости и не бояться, что завтра её тоже, как Серёжку, возьмут и увезут в совершенно незнакомый город, в незнакомую семью, в незнакомую жизнь. Она так привязалась к Амалии, и в то же время она так боялась