безрассудным.
– Может, он уже вернулся домой, – всхлипывая, проговорила она. – И теперь с ума сходит от беспокойства!
Монахиня похлопала по простыне, которой только что укрыла свою подопечную.
– Дорогая мадам, постарайтесь отдохнуть. А я схожу за советом к матушке-настоятельнице.
Сестра Мария Магдалина слышала гул голосов, чей-то плач и позвякивание тазика. Встревоженная, она как можно осторожнее, чтобы не разбудить Мари-Эрмин, встала с кровати. Но стоило ей отойти на шаг, как девочка испустила душераздирающий крик.
– Боже мой, какой же чуткий у тебя сон!
Молодая монахиня вернулась к ребенку. Укутав девочку шерстяным платком, она направилась к комнате, откуда доносился шум. Там, на кровати сестры Люсии, она увидела плачущую навзрыд Элизабет.
– Мадам, что с вами? – взволнованно спросила сестра Мария Магдалина.
Охваченная искренним сочувствием, монахиня подошла поближе. Ответа на свой вопрос она так и не услышала.
– Вы ведь мадам Маруа? Мы с вами встречались на следующий день после Рождества, возле универсального магазина. Что случилось?
Элизабет перевела дыхание и растерянно уставилась на монахиню. На сестре Марии Магдалине был ночной льняной чепец, подчеркивавший безупречную красоту ее лица. К груди ее прижималась очаровательная маленькая девочка.
– Это та самая брошенная девочка? – спросила молодая женщина, утирая слезы.
– Да, это она, – тихо ответила монахиня. – Из-за метели она сегодня плохо спит.
Мари-Эрмин, сунув пальчик в рот, смотрела на Элизабет своими огромными голубыми глазами.
– Какая хорошенькая! – вздохнула молодая женщина.
Сердце наполнилось горечью. У ребенка, которого она потеряла, могли бы быть такие же кудряшки орехового цвета и такое же красивое личико… И это могла быть девочка… Их первая встреча закончилась с приходом матери-настоятельницы:
– Сестра Мария Магдалина, что вы здесь делаете? Да еще с малышкой? Возвращайтесь в постель, вы нам не нужны. Мадам Маруа больна. Ее супруг и сосед ждут внизу. Они заберут ее домой.
Молодая монахиня торопливо вышла, на прощание одарив Элизабет ласковой улыбкой.
Жозеф и Амеде Дюпре ожидали в коридоре, в который выходили также и двери классных комнат. До этого ни тому, ни другому не приходилось бывать в монастыре.
Мужчины чувствовали себя не в своей тарелке. Теребя свои шапки, они с любопытством поглядывали вокруг и стыдились того, что затоптали своими башмаками чистый навощенный паркет.
– Мои ребята говорили, что в школе красиво, – тихо сказал Амеде.
Двое его старших сыновей успели несколько раз посетить школу перед Рождеством.
По лестнице спустилась сестра-хозяйка. Она специально оделась, чтобы встретить посетителей.
– Месье Маруа можно подняться, – сообщила она. – Вы пришли так быстро, несмотря на плохую погоду!
Жозеф кивнул. Здесь, в присутствии монахинь, он ощущал непривычную робость. Не говоря ни слова, он последовал