твоем раннем замужестве.
Отвернувшись от матери, Сита стала разглядывать пейзаж, проносившийся за окном кареты, поднимавшей красную пыль, которая оседала еще одним слоем на растущих у дороги кустах. Оборванные девочки младше ее, с огромными голодными глазами, помогали матерям разводить огонь возле придорожных хижин и помешивать еду, в то время как их братья лазали по деревьям или гонялись друг за другом по дороге, в самый последний момент уворачиваясь от кареты.
Это было так несправедливо, что Сите захотелось судорожно вдохнуть; у нее в груди клубился гнев. Почему мальчишкам можно делать все, что они хотят, и это вызывало у взрослых лишь снисходительную улыбку, а девчонки, независимо от своего социального статуса, должны поступать так, как им скажут?
– Приехали, – ворвался в мысли Ситы голос матери.
Судя по ее тону, она была явно не в восторге.
Привратник спешно открыл перед ними дверь. Территория была обширной и неухоженной.
– Почему здесь все так запущено? Я думала, сахибы следят за своими владениями, а учитывая то, что это – резиденция заместителя комиссара, я ожидала…
Голос матери затих. Она была не в силах подобрать слова, чтобы выразить свое разочарование.
Двор представлял собой настоящее смешение красок, и Сите очень понравилась здешняя буйная растительность. Тут столько мест, где можно спрятаться! Если эта девчонка мне наскучит, я убегу от нее и буду прятаться до тех пор, пока не придет время возвращаться домой.
Из-под колес их кареты с криком выбежал павлин. Сита успела заметить лишь его похожие на калейдоскоп перья.
– Даже подъездную дорожку не могут содержать в надлежащем порядке! – фыркнула мать, слушая, как стучат колеса по камню. – Не думаю, что это…
Однако в этот самый момент их взглядам открылся дом, большой и внушительный, но отчаянно нуждавшийся в ремонте. Мать в очередной раз замолчала, не закончив свою мысль.
Когда они подъехали к дому, с перил веранды спрыгнула маленькая девочка. Она отряхнула платьице и взглянула на карету. На лице девочки читались тревога и восторг.
Она была такой крохотной, что Сита уже хотела пожаловаться на это матери, однако та и без того была в скверном настроении, и Сита сочла за лучшее промолчать.
У девочки были блестящие каштановые волосы. Они переливались оттенками карамели и золота, словно море на закате, и, в отличие от волос Ситы, заплетенных в вызывавшую головную боль тугую косу, волнами струились по спине малышки. Тугая прическа была для Ситы еще одной формой подчинения. Она не понимала, почему не может носить волосы распущенными; в конце концов, это ее волосы. Однако «лишь развратные женщины ходят с распущенными прядями». Таков был неизменный ответ матери, когда Сита начинала жаловаться. «Заплетите их как следует», – добавляла мать, обращаясь к служанкам. Впрочем, к концу дня волосы Ситы вновь были растрепаны, выражая свободолюбие своей хозяйки. Это было ее маленьким бунтом. «Я потеряла ленту», – говорила Сита. Или: «Они сами растрепались».
Волосы