Она и возникла из какой-то надсадной досады на себя, и, может, я был не прав, что так раздосадовался. Походило, что я сходил куда-то на кудыкину гору и спустился вниз. А внизу перевешивала математика, простой счет-расчет, денежки, какие должен и какие получу, иначе не выпутаться. Я нащупал сквозь ткань джинсов финку, и приятная волна сменила неприятную. Чудно, как быстро все меняется в природе, то такое, а то такое. Я глянул в темное стекло двери и заметил, что улыбаюсь. На стекле было нацарапано: отсосу, Кирилл, 15 лет. Старше меня, а дурак. В целом я мог быть доволен, что грамотно разложил все по полкам. Я и был доволен. Посвербило малость и отпустило. А дальше сложилось так, что кто-то или что-то, а не я, руководило моими действами, а я всего-навсего посредник. А я и был посредник.
Я не пошел на Пушку. Во-первых, темнело, пока доберусь, вовсе темно сделается. Во-вторых, Хвощ велел спрятать нож дома, что зря с ним по улицам болтаться. В-третьих, я поймал себя на том, что здорово хочется все же передать посылочку непосредственно в руки Чечевице, а уж он пусть прячет, где хочет, скажет мне где, и все. Но я понимал, что это нереально. Из дома стал ему названивать. Никто не отвечал. Один раз трубку взяли, но это был не Чечевица. Мужчина сказал, что он Чечевицын отец, когда я попросил Чечевицу. Голос вкрадчивый, а на донышке как стальной лист дрожал. Важный голос. Он сказал, что Чечевица будет через полчаса. Через полчаса у них дома опять никого не было. А еще минут через десять появился Чечевица. Я стал говорить так, чтоб он позвал меня к себе, как в прошлый раз. Но на этот раз не сработало, он не звал. Тогда я придумал, что мне надо перевести английский текст, и я зайду, чтоб он перевел. Он сказал:
– Ну, заходи.
Я отправился.
Все было то же самое. Охрана любезно поинтересовалась, как представить, я назвался, замок щелкнул, дверь отперли. Разница в том, что я поднялся не пешком, а на лифте, чтоб унять дыхание. Лифт обалденный. На панелях ничего не вырезано, пол не захаркан, как у нас, везде лак, зеркала. Чечевицын на лестничной клетке, похожей на какое-нибудь фойе, меня не встречал. Я позвонил в звонок, звонок сыграл битловскую мелодию Yesterday. Я ждал Чечевицына, он не появлялся. Я второй раз нажал на звонок, снова включилась мелодия, и Чечевицын возник.
– Не слыхал, что ли? – спросил я.
– Слыхал, – ответил Чечевицын. – В глазок наблюдал, как будешь себя вести.
И опять, как в прошлый раз, я засомневался, серьезно он или валяет дурака.
Он вдвинулся внутрь квартиры, я за ним.
– Чего долго шел? – спросил на ходу.
А я долго шел, потому что переписывал текст. Из книги. Ф. Незнанского. Но не станешь же объяснять. Я сказал:
– Теть Том ужинать заставила.
– Кто это теть Том? – спросил Чечевицын.
– Опекунша наша, – ответил я.
– Вы же сами одни живете, – сказал он.
– Одни, она временно, – сказал я.
– Смотри, временно-временно, а потом раз, и постоянно, и ахнуть не успеете. – Он будто нарочно ковырял мою болячку.
Остановились