все содержимое комнаты…
Не зря, не зря она названа Райскими покоями!
Оставив флейты на инкрустированном перламутром столике, Девен попятился назад и поспешил запереть дверь к ослепительным богатствам, прежде чем вновь впасть в соблазн. «Среди этакой груды сокровищ пропажу какой-то малости вряд ли хоть кто-то заметит…»
Возможно, именно греховные мысли и сделали его столь беспокойным. Услышав шум, Девен резко, точно затравленный зверь, обернулся и увидел кого-то, стоявшего невдалеке.
Однако мимолетная тревога тут же прошла. Снаружи мир заливал дождь, луна скрылась за тучами, и посему Долгая галерея была освещена одной лишь его свечой. Конечно, в столь скудном освещении фигуры было не различить, но, судя по силуэту, на незнакомце не было ни длинного платья, ни одеяний с буфами, а значит, ни к пожилым, ни к молодым придворным он не принадлежал. «Вдобавок, – напомнил себе Девен, – я не совершил ничего дурного. Всего лишь выполнил приказ, ну а алчных мыслишек не смог бы подслушать ни лакей, ни кто-либо другой».
Но все это напомнило о долге службы. Пусть королевы нет рядом – он обязан охранять и все, что ей принадлежит!
– Стой! – сказал он, поднимая свечу. – Стой и назовись!
Незнакомец сорвался с места и пустился бежать.
Девен без раздумий устремился в погоню. Не успел он сделать и пары шагов, как свеча погасла. Швырнув ее вместе с подсвечником на пол, юноша рванулся к двери, за которой исчез незнакомец. Дверь эта находилась совсем рядом с Райскими покоями. Вбежав в нее, он обнаружил перед собою лестницу. Сверху отчетливо слышалось эхо шагов.
К тому времени, как он достиг третьего этажа, незнакомец успел скрыться, но ступени вели еще выше, ко второй лестнице – тесной, узкой, заканчивавшейся дверцей в полроста высотой, очевидно, проделанной для слуг. Рывком распахнув ее, Девен выбрался наружу, под струи холодного проливного дождя.
Дверца вела на крышу. Невысокая зубчатая стена справа ограждала скат крыши, спускавшийся к Райским покоям, расположенным ниже. Взглянув налево, поверх покатой кровли из листового свинца, он едва сумел различить незнакомца, бегущего по крыше.
Да, гнаться за ним по скользкой от дождя свинцовой кровле было сущим безумием, однако на размышления у Девена имелся всего лишь миг, а кровь в жилах бурлила вовсю.
Девен бросился следом.
Крыша была – все равно, что чужая земля: острые углы, зубчатые парапеты, там и сям, точно мачты без парусов, возвышались шпили башенок… По счастью, избранный незнакомцем путь оказался ровен и прям, не изломан коньками кровли, и потому Девену сразу же удалось сориентироваться в плане полузнакомого Хэмптон-Корта: бежали они прямо над Долгой галереей – в ту сторону, откуда он пришел.
В голове вновь прозвучали слова герольда: «Кратчайший путь лежит через эти покои в Долгую галерею…»
Галерея вела прямиком к комнатам, где Елизавета в обществе придворных дам коротала бессонную ночь, слушая музыку.
Пустив по ветру всю осторожность, Девен