пожар проще простого. По пробуждении он ни о чем не вспомнит – ну, разве что сохранит некие смутные воспоминания о неких туманных ночных грезах, однако и это прекрасно послужит цели. А если Летиция Ноллис на самом-то деле – Летиция Девере, леди Херефорд, состоит в браке с другим, все это неважно: ведь Дадли на ней не жениться. Он должен всего-то отдать ей сердце, отвратившись душою от прежнего предмета любви – его возлюбленной королевы Елизаветы.
Роберт Дадли, граф Лестер, глухо, утробно стонет, ворочается на простынях, не ведая ни о чем, кроме заполонивших сознание грез. Над ним колышется призрачный облик Летиции Ноллис, прекрасной, как никогда – даже в расцвете юности.
Европейские схоласты немало говорят о демонах, коих именуют суккубами. Однако на белом свете подобными силами обладают самые разные существа, и не все они служат дьяволу.
Некоторые служат королеве дивных и рады исполнить ее приказ, разлучив королеву смертных с самым преданным и постоянным поклонником.
Однако от этаких излишеств человек может и умереть…
Призрачная фигура утрачивает четкость, вновь обращается в мутную дымку, и граф Лестер с недовольным, разочарованным вздохом погружается в сон без сновидений.
Ничего. Впереди новые ночи. Навестившее его создание почитает себя художником, истинным мастером. Оно будет трудиться над сим шедевром без спешки, растя его страсть мазок за мазком, пока не завладеет всеми его помыслами. А вот когда сердце его отвратится от королевы смертных и работа будет завершена…
Что ж, тогда будут новые смертные. Для столь искусного творца у Инвидианы дело всегда найдется.
Дворец Уайтхолл, Вестминстер,
3 ноября 1588 г.
Остановившись перед отполированным зеркалом, Девен провел ладонью по подбородку – не осталось ли где щетины? С утра Колси побрил его, а его волосы были насвежо острижены в сдержанном стиле, согласно последней моде; оделся он в пунцовый дублет с ниспадающим воротником, полученный от портного только вчера, когда двор завершил переезд в Уайтхолл, и даже низкие туфли украсил шелковыми лентами. Одним словом, выглядел он куда лучше, чем в тот день, когда впервые предстал перед королевой, и все же чувствовал себя почти столь же ущербным.
– Пора бы вам пошевеливаться, хозяин, – раздался позади голос Колси.
Напоминание было вполне своевременным, хотя и малость развязным: время от времени Колси забывал, что Девену он не отец и командовать им не вправе. Это заставило глубоко вздохнуть, отвернуться от мутного отражения в зеркале и, точно всадник с копьем наперевес, устремиться к дверям.
С копьем наперевес… Он уже думал о возможном участии в грядущих турнирах в честь Дня Коронации, но понимал: все это – пустая трата времени и денег. Разумеется, турнирное мастерство могло бы привлечь внимание королевы, однако к копью он был в лучшем случае равнодушен. Придется довольствоваться обычным парадным шествием Благородных пенсионеров – во время празднеств они устроят вокруг Елизаветы