от внезапного пробуждения, как если после сна резко встать с постели. И только, когда этот дьявольский раскрученный кем-то волчок прекращал вращаться, взгляд, наконец, фокусировался на скользящих по декоративной кирпичной стене тенях. Становились узнаваемые очертания привычных предметов. Вот вешалка-перекладина, темнеющий провал кухни с высоким столом-стойкой, на котором остался незакрытым с вечера ноутбук, на полу под окном горшок с Сансевьерой, похожей на острозаточенные лезвия мечей. Растение было куплено на цветочной распродаже в супермаркете исключительно из-за ярко-зеленого цвета листьев – радуют глаз, и потому, что неприхотливо, не требует особого ухода. В аннотации к упаковке так и говорилось: «практически невозможно погубить, даже если вы не будете к ней подходить полмесяца». Эстер облегченно вздыхала, а через несколько мгновений снова проваливалась в сон. Темный и беззвучный, как вакуумная камера. Она как-то раз бывала в такой. В ней тестируют аудиотехнику. Обитые звукопоглощающими панелями стены полностью вырывают тебя из действительности. Вся твоя реальность – это полумрак и пустота, в которую ты погружен. Ориентиры в пространстве сбиты. Единственное, что ты способен слышать – биение собственного сердца. Кто я? Сначала удивленно, а потом вопя от безответного вопроса бьется в истерике твой мозг. И, наконец, до тебя доходит: ты – всего лишь звук.
– Э-э! Вставай!
Тормошил Зафира за плечо конюх Паоло. Узнать его можно было, не открывая глаз и даже, если бы он молчал. Только по въевшемуся в кожу и поры конскому мускусному запаху.
Зафиру казалось, что он только закрыл глаза, проваливаясь в сладкий сон, как приходится вновь подниматься.
«Лучше бы и не ложился», – Зафир едва смог оторвать тяжелую голову от подушки.
Чтобы сбросить с себя сон, навалившийся на него тяжеленным камнем, он опустил голову в чан с холодной водой. Потом, встряхнув намокшими волосами, от которых в разные стороны разлетелись тысячи мелких брызг, постоял еще немного, покачиваясь от головокружения, вызванным резким пробуждением, и двинулся на кухню.
– Гляньте только! Эка невидаль!
Навстречу Зафиру бежал один из поварят, недавно принятый Козимо для учения.
– Белая курица снесла рябое яйцо!
В раскрытых ладонях у него и впрямь лежало все в желтых да в коричневых крапинах яйцо.
– Точь-в-точь такое, как говаривали, снесла курица в день новоявления Марка Аврелия! – перекрестился мясник, закидывая на плечо увесистый топор.
– А это к чему? – удивленно посмотрел на него Зафир.
– Да кто его знает… – равнодушно пожал плечами тот и направился в кладовую.
Пока на кухню не нагрянул Козимо, работники двигались кое-как, медленно и с ленцой, словно осенние мухи. Слуги не спеша носили поленья дров со двора для розжига большого очага, на который потом водрузят котел для варки супа. Поварята таскали ведрами воду, заливая ее в чан, мальчишки-подручные, кто растапливал