магазине никогда не бывает такой уж суеты. На прошлой неделе моя начальница пролила кофе на клиента. Это самое ужасное, что в принципе может случиться.
Из спальни доносятся какие-то звуки, а быть может, это из ванной, смежной с ней, и я оборачиваюсь, ожидая, что в комнату войдет Тильда. Но она не приходит.
– Что строители собираются сделать с квартирой? – Мой голос звучит несколько неестественно, слишком напряженно, и я понимаю, что изменила тон разговора.
– Думаю, они сделают ее чуть более современной. Подберут более удачное цветовое сочетание, немного новой мебели. Здесь неплохо, высокие потолки, хорошие пропорции.
Я никогда не задумывалась о пропорциях, и так об этом и говорю. Затем Тильда появляется на пороге ванной, но не идет к нам. Она одета в один лишь белый халат до колен, мокрые волосы, босые ноги. Под глазами у нее влажные темные разводы, видимо, от туши, но выглядит это как черные слезы грусти и печали.
– Ты зачем пришла? – говорит она мне дрожащим голосом. – Ты же никогда так не делаешь.
Феликс поднимается, уставившись на нее. Я смотрю на сестру, повернувшись на диване. Она слаба, кажется, вот-вот упадет в обморок. Привалилась к косяку двери, словно он один дает ей опору. Лицо такое безжизненное, как будто у нее нет сил, чтобы отобразить какую-то эмоцию, и в голову мне приходит одно слово – «надломленная». Гнев огненным комком подступает к горлу, бессонная ночь и девять часов неотрывного чтения об отравляющем действии насилия в отношениях соединяются в моей голове в волну ярости.
– Посмотри на нее! Это все твоих рук дело… Ты уничтожишь ее!
Он ничего не говорит, он потрясен, а Тильда заставляет себя приподняться, жизнь возвращается в ее тело, она кричит на меня:
– Поверить не могу, блин! Что с тобой не так, Калли? Какого черта ты несешь? Отстань от Феликса и выметайся, прямо сейчас!
Она подходит ко мне, берет за локоть и выводит наружу, закрывая за мной дверь. Спускаясь по ступенькам, ругаю себя за такое идиотическое поведение, виню во всем недостаток сна, думая теперь, что она, может, просто переутомлена, как это бывает со всеми людьми время от времени.
Еду домой на автобусе, набирая номер Тильды пять или шесть раз по пути, пишу ей сообщения, что мне очень жаль. Но она не отвечает.
Неделю спустя Тильда наконец отвечает на мой звонок и принимает извинения. Но говорит она коротко и по делу, без тени сочувствия, и после того, как она вешает трубку, я чувствую себя даже хуже.
Между мной, Феликсом и Тильдой все переменилось. Это происходит не одним махом, но постепенно. Феликс перестает быть таким уж энергичным. Или, вернее, он исключает меня из зоны своего влияния, фокусируясь на Тильде. Я понимаю это, когда меня больше не приглашают на Керзон-стрит, как и не зовут пойти куда-то вместе. Телефонные разговоры между нами тоже претерпевают изменения. Раньше мы болтали с Тильдой по телефону довольно часто, в конце беседы она обычно говорила: «Феликс хочет поболтать с тобой» – и он спрашивал, как у меня прошла неделя, или узнавал мое мнение по тому или