маршрут, который ведет меня в яблоневый сад, вокруг лужайки с подстриженной травой, всякими штуками, на которые можно залезать, и тоннелем вдоль железной изгороди, дороги и школьных ворот.
На последнем этапе моего маршрута я иду в запретную зону, зазор между гофрированным железом, относящимся к кухне, и стеной школы, пробираясь по скомканным пакетикам из-под чипсов и осколкам стекла. Здесь холодно и сыро, пахнет канализацией, и я привыкла, что там всегда либо кто-то прячется, либо девчонки укрепляют свою дружбу, сплетничая о других девчонках. Поэтому меня не удивляет, что однажды, когда я захожу туда, в конце коридора кто-то есть. Сперва я их не вижу, потому что слишком резко перешла из света в темноту, но слышу сдавленное тихое хихиканье и голос Тильды: «Не останавливайтесь, это всего лишь Калли». Я ковыляю вперед и понимаю, что она зажата в узком пространстве с Венди Дарлинг и Капитаном Крюком. Лицо Венди прижато к лицу Крюка, а Тильда обнимает обоих, глядя на них сбоку. Крюк поворачивается к Тильде, и они обнимаются и агрессивно целуются, так что Тильда оказывается прижатой спиной к стене, а ногой упирается в противоположную стену. Она отводит голову и переводит взгляд на меня, а я останавливаюсь, уставившись на них.
– Что вы делаете? – Мои слова звучат как обвинение, хотя я этого не хотела.
Сестра открывает рот и высовывает язык, на нем лежит клубничная змейка, которую можно купить в любом ларьке.
– Передаем змейку, – говорит она аккуратно, чтобы змея не упала, опуская рукава и одергивая юбку. – Хочешь с нами?
Широко открываю рот, и Тильда наваливается на меня, пока мы передаем змейку изо рта в рот с помощью языка. Отодвигаюсь, ошарашенная тем, что мне позволили принять участие.
Затем мы слышим визгливое: «Уйдите оттуда! Уходите сейчас же!» В конце коридора стоит не мисс Парфитт, а страшная миссис Драммонд. «Вы же знаете, что сюда ходить нельзя», – говорит она, пока мы, поникшие, выходим по одному, а затем добавляет: «Вы меня удивляете, Калли Фэрроу». Я стою, сжав губы, а потом убегаю, но не в класс, а в туалет, и остаюсь там, рассматривая в выцветшем стекле пот, выступивший на лице. Хочу растянуть удовольствие от змейки. Стараюсь даже не рассасывать.
Вот откуда у меня появилась привычка тянуть в рот вещи, которые принадлежали Тильде. Вечером мы, как обычно, стоим рядом в пижамах и чистим зубы перед сном. Но теперь я делаю это очень медленно, жду, пока Тильда уйдет из ванной, а после этого, когда я точно уверена, что она ушла, я беру ее зубную щетку из стаканчика и использую вместо своей, облизываю и обсасываю ее, как леденец на палочке, чтобы ее слюна точно попала в рот. Или другой случай: мама стрижет ей волосы, а я подбираю прядь золотых волос и уношу с собой в ванную. Волосы тяжело есть, потому что их не прожуешь, они комом встают в горле, когда пытаешься их проглотить. Поэтому я режу их маникюрными ножницами на мелкие кусочки, наливаю себе внизу стакан молока и, глядя в зеркало в ванной, выпиваю волосы, плавающие в стакане вместе