Уж скажите лучше, что эти ревностные слуги любезно замещают меня, это будет больше походить на правду. Но, заговорив об этих повседневных мелочах, будьте любезны указать мне на некоторые из них, так, для примера.
– Да все это правительственная рутина, ваше высочество, от которой ваше высочество так разумно оградили свое время отдохновения, свои свободные часы… – начал было уклончиво Грейзенгезанг.
– Ну, мы пока не станем говорить о моем времени отдохновения и о моих свободных часах, господин канцлер, – сказал Отто, заметно хмурясь. – Потрудитесь перейти к фактам.
– Все обычные дела шли своим чередом, – продолжал сановник, видимо встревоженный и оробевший.
– Положительно странно, господин канцлер, что вы так упорно избегаете ответа на мои вопросы, – сказал принц, глядя на старика строго, почти гневно. – Вы вынуждаете меня предположить с вашей стороны известный умысел в вашей странной медлительности и туманности ваших слов. Я вас спросил, все ли здесь было спокойно в мое отсутствие, сделайте одолжение, потрудитесь ответить мне на этот вопрос.
– Совершенно спокойно, ваше высочество… о, совершенно спокойно! – выпалила старая придворная марионетка эту явную ложь.
– Я это запомню, господин канцлер, – сухо промолвил принц. – Итак, вы заверяете вашего государя, что со времени его отъезда здесь не случилось ничего такого, о чем вы должны были бы донести мне и о чем мне следовало бы быть осведомленным. Превосходно!
– Призываю ваше высочество и господина доктора в свидетели, что ничего подобного я не говорил! – воскликнул Грейзенгезанг. – Подобных выражений я не употреблял.
– Постойте! – сказал принц и, с минуту помолчав, продолжил: – Господин Грейзенгезанг, вы человек старый, вы много лет служили моему покойному отцу, прежде чем стали служить мне, и мне кажется совершенно несовместимым с чувством вашего достоинства и уважения к моей особе бормотать какие-то извинения и поминутно натыкаться на ложь, как вы это сейчас делаете. Соберитесь с мыслями и затем сообщите мне ясно и категорически обо всем, что вам поручили скрыть от меня.
Готтхольд тем временем низко склонился над своим столом и, казалось, погрузился весь в свою работу, но временами плечи его приподнимались и колыхались, как от сдавленного смеха. Принц Отто сидел спокойно, пропуская между пальцами кончик своего тонкого платка, и терпеливо ждал.
– Ваше высочество, – начал старый канцлер, – я, право, не умею и не знаю, как вам изложить, так, своими словами, без всяких документов, на которые я мог бы сослаться или опереться, те в некотором роде важные события, которые выяснились в эти последние дни. Я положительно затрудняюсь… для меня это совершенно невозможно, поверьте мне, ваше высочество, это свыше моих способностей.
– Пусть так, – сказал принц, – я не стану осуждать ваш образ действий; я желаю сохранить между нами мирные, дружелюбные отношения, потому что я не забыл, что вы мой старый слуга, что с самых юных дней моих вы