кто-то тихо стонал от боли. Знакомых лиц было не различить, помощи тоже ждать не приходилось.
Песок окропила холодная эльфийская кровь, смешалась с пеплом. Из открытых переломов рук-ног-шей желтоватыми фрагментами виднелись развороченные кости, с которых свисали куски мяса. И это ели каннибалы? Что ж, пиршество не состоится! Песок хоронил все – тела, образы, воспоминания, мысли. Так даже лучше. Лучше, что нигде не встретилось перебитого трупа Лойэ, она так и осталась где-то на грани сознания прекрасной, горячей и дикой. Так лучше, даже если самому предстояло скоро отправиться следом за девушкой.
Рехи никогда не задумывался о том, что его ждет после смерти. Он слишком хотел жить. Но не в тот момент. Сил совсем не осталось… Боль – единственный признак того, что он все еще жив. Но ведь умирают и через мучения. Кажется, ему не удалось обмануть судьбу, да никто и не обещал какой-то избранности. Одна из множества жертв… Сколько их было? Четыре руки? Пять рук? Десять раз по десять рук? Или еще больше? И он – всего лишь один палец на этих десятках рук, наверное, безымянный или мизинец. А для себя ведь каждый избранный…
Рехи тонул в песке, его засыпал пепел, отчего хотелось как следует проморгаться, да не получалось. Глаза ничего не видели, только в обычном красноватом оттиске расплывался нечеткий туман. Буря еще не улеглась, накрывала новыми порывами, снова хоронила заживо. Но тело дергалось и дергалось вперед, разгребало угрожающий гибельный саван.
Колотило крупным ознобом, почти судорогами, скрючивающими пальцы и ладони. Ничего, так даже удобнее рыть свой путь вперед – как лопатой. Лишь бы не провалиться в бессознательные галлюцинации, лишь бы не упустить драгоценное время, отведенное до страшного момента, когда песок возведет очередной курган. Нашелся же усердный строитель! Рехи даже ухмыльнулся, но поперхнулся воздухом, снова утыкаясь лбом в пепел.
«Давай! Ну, давай же! Скормить тебя ящерам! Копай, слабак!» – рычал на себя пленник пустыни. В безвыходных ситуациях всегда помогало, и к ящерам поддержку ближних с их ободряющими речами. Швырнуть себя вперед он сумел бы и сам, но в тот миг его охватило отчаяние: измученное тело не слушалось злых призывов рассудка.
И все тем же парением вне сознания Рехи рассмотрел, как от дальних холмов жадным облаком пыли резко бегут вездесущие ящеры. Только их не хватало! Как будто сам на себя накликал. Кто же хотел на самом деле, чтобы его сожрали эти твари? Это тоже какая-то форма каннибализма: пожирание холоднокровными ящерами таких же холоднокровных эльфов. Они почуяли слабость разрушенного поселения двуногих существ, выбрались из своих пещер, вышли из спячки, потревоженные зовом урагана.
Ящеры… кругом одни ящеры. Вот их зловонные клыки, каплющие ядовитой слюной зубы, раздвоенные языки. Приземистые тела, торчащие по бокам кривые лапы, свалявшаяся от долгой спячки шерсть. И мелкие кружки злобных красных глазок с вертикальными зрачками.
Клыки впивались в плоть, смешивали пласты кожи и мышц