будем где-то – в стране бессмыслий —
друг друга помнить, почти не помня.
Свершатся наши земные жизни,
и Ангел крылья свои уронит,
закончив труд наставлений верных,
и скажет Богу: «Всё, что сумел я…»,
и мы, не зная, кто будет первым
прощаться с миром из «para bellum»,
простим заранее
з а б ы в а н и е
короткой памяти в черной Вечности,
что нас растащит на расстояние
чужих приютов бесчеловечности…
Не такая!
А мне пропадать – до мозга?!
Быть частью твоих чертей —
Изрезанная на полоски
Тугим языком страстей?!
Зачем?! Что мне делать такою,
Что после – противна себе?
Я лучше!.. Я просто с тобою
Кипящая мука в мольбе!
…
Рассвет – на дрожащих лапах.
Вправляю покрепче хребет.
С тобой – остается мой запах.
Со мной – мой рассудок и свет.
Наше не наше
Вот уже и осень наша
Стала чьим-то декабрем.
В каждой буковке пустячной
Чью-то заповедь блюдем.
Хоть кому-то пригодились
Наши ночи ни о чем.
А теперь и дни – в немилость,
Если холодно вдвоем.
На чужом плече лежала.
Вдох на выдохе чужом.
У судьбы нет книги жалоб.
Откупилась декабрем.
Даже чье-то может значить
Больше, нежели свое.
Осень кончилась, а плачет,
Будто мы еще живем…
Молчу
Не скажу, что люблю,
не скажу, что забыла.
Тянет прыгнуть – поверить, что смерть —
для других!
А на дне —
закипают сердито чернила —
Словно выдоен намертво каждый мой стих.
Я бы рада тебе на краю – как в начале.
Я бы даже любила – когда б не жена.
Так – чтоб даже столы в твоем доме скучали,
Ожидая, когда их погладит спина.
Чтобы буквы твои – твоих
стихоТворений
Убегали из слов – чтоб искать мои сны!
Я б вливала себя в твои рифмы и
вены
И текла грешной лаской вдоль сильной спины…
…
Я тебе не сказала.
ЗАЧЕМ тебе правда?!
Правда – это что голубь, разбитый в окне!
Я тебя всегда жду.
Я тебе всегда рада.
И забуду забыть.
Как и ты —
обо мне.
Одинаковые
Может, это такая исповедь —
всю себя прятать в смех задористый
и, скрывая надежно новости,
быть лисою с другими лисами.
Если это такая проповедь —
для себя, собираясь с силами,
то неважно уже, простила ли
я тебя, кто прошелся в обуви
по моим еле вымытым праздникам,
где травили